Я сказала правду

Хизола села рядом со мной и робко мне улыбнулась:

— Вот, твой mрЗ-плеер. Он теперь тебе и самой понадобится.

— Можешь оставить его себе, Сисси. — Я так иногда называла ее, и это уж точно было лучше, чем Хисси, как нередко звала ее моя мама: ведь не все сокращения бывают удачными, а краткость иногда бывает таланту сводной, а не родной сестрой. — Дареному коню в зубы не смотрят, а повторять — все равно, что воровать.

— Но ты ведь остаешься жить, правда? Я вздохнула:

— Вероятно.

— Спаржа на вкус полное дерьмо! — завопил Хабакук.

— А рыба — говно, — в рифму прибавил Арсениус. Хорошо, что они только близнецы, а не тройняшки, а не то картофелю тоже пришлось бы подбирать рифму…

— Хаби! Арсениус! Что про нас подумает наша гостья? — одернула их мама. Гостья, в единственном числе. Патрик, очевидно, уже относился к членам семьи.

— Ах, иметь большую семью — это так прекрасно, — защебетала мама Патрика. — Я всегда хотела, чтобы у моего Патрика были братья и сестры, но… — тут она вздохнула, — видно, не судьба. — Значит, у Патрика никогда не было брата-близнеца, бесчинствовавшего в Интернете под ником otboyniymolotokЗ1. Жаль.

— Здесь еще нет одной из сестер, Тигелу, — сказала мама. — Моя вторая дочь живет с семьей в Венесуэле. Ее муж дипломат, и наша Гетирика работает переводчицей в посольстве. Она говорит на трех языках.

— О, как чудесно. Какие у вас талантливые дочери! — Мама Патрика повернулась к Тине: — А кем вы работаете?

— У меня сейчас хватает забот по хозяйству и воспитанию детей, — с достоинством пояснила Тина. — Но когда у близнецов самый трудный период будет позади, — интересно, и когда, же это, наконец, случится? — я хочу вернуться на работу в школу.

— Тоже учительница… — Мама Патрика явно находилась под впечатлением, а моя мама чуть не лопалась от гордости. Но, когда мама Патрика повернулась ко мне, моя молниеносно сунула ей под нос блюдо с картошкой:

— Еще немного?

— Нет, спасибо, — поблагодарила та. — Все было очень вкусно. Как в ресторане. Я ничего такого сама не делаю.

— Да что ты, мама! Как будто ты не можешь приготовить ничего вкусного! — Патрику явно было немного неловко за свою мать.

Мама Патрика опять повернулась ко мне:

— А чем вы занимаетесь?

Моя мама вскочила и лихорадочно начала собирать тарелки:

— Луриге, ты не поможешь мне на кухне с десертом?

— О, еще и десерт будет! — удивилась мама Патрика.

— Мама, пожалуйста, не надо делать вид, что ты никогда не готовишь десерт, — попросил Патрик.

— Герри — писательница, — громко заявил вдруг мой папа. Мама замерла с горой тарелок в руках. Все остальные тоже изумленно уставились на папу, причем больше всех изумилась я.

— Писательница! — восторженно повторила мама Патрика. — О, но это, же просто великолепно! А что вы пишете? Может быть, я что-нибудь читала?

— Я… — начала я, но мама уронила вилку на кафельный пол, и я замолчала.

— Лично мне больше всего нравится «Ночная сестра Клаудия под подозрением», — сообщил важно папа. — Очень увлекательно, невозможно оторваться до самой последней страницы.

Будь у меня в руке вилка в тот момент, я бы тоже ее уронила.

— Или вот еще «Роза для Сары», — продолжал папа. — Очень проникновенное произведение.

— Звучит потрясающе, — произнесла мама Патрика. — Надо будет при случае купить.

— Я могу дать вам почитать свои экземпляры, — предложил папа. — Если вы пообещаете, что они никуда не денутся.

— Ну, это само собой, разумеется, — кивнула мама Патрика.

Господину Дитмару Мергенхаймеру,

Молткештрассе, 23