Я сказала правду

— Ульрих когда-то сам жил на этом крошечном отвратительном чердаке, — заметила я. Точнее сказать, по большей части на нем валялся.

— Я тоже считаю, что возвращаться туда, где начались все несчастья, не очень хорошая идея, — произнес Ульрих. — Эй, подруга, а почему бы тебе спокойно не поискать себе что-нибудь получше? Можешь оставаться, пока не найдешь то, что нужно.

— Точно, — согласилась Чарли. — Ты теперь больше зарабатываешь и можешь позволить себе более удобную квартиру. Где-нибудь в нашем районе!

— Пока еще не ясно, получится с работой или нет, — вздохнула я. — А поиски новой квартиры могут затянуться.

— Мы не против, — настаивала Чарли. — Правда, Ульрих, ведь нам это совсем не сложно?

— Правда, — уверенно подтвердил Ульрих.

Я была искренне растрогана, и мне опять захотелось плакать.

— Я тоже очень, очень люблю вас обоих.

— Хорошо, — обрадовалась Чарли. — Тогда, пожалуйста, больше никогда себя не убивай, слышишь?

Я просто обязана была рассказать Лулу о нападении Патрика — как потом она распорядится информацией, это уж ее дело. Если честно, в самом факте, что охваченный плотским желанием Патрик под ником otboyniymolotokЗ1 когда-то бороздил просторы всемирной паутины и принуждал женщин в кафе трогать его — боже мой! — молоток, я ничего предосудительного не видела. У всех в жизни есть свои темные пятна. Но мое мнение о нем резко ухудшилось с момента нашего разговора: я поняла, что он просто отвратительный, лживый шовинист и ублюдок.

Так что я позвонила Лулу.

— Лулу, теперь я точно знаю, что Патрик и otboyniymolotokЗ1 — это один и тот же человек, — без лишних слов выпалила я. — Он мне недавно сам об этом сказал.

— Я знаю, о чем вы с ним говорили, — спокойно откликнулась Лулу. — Патрик мне сразу же обо всем рассказал.

— Да что ты? Странно. Мне он заявил, что все будет отрицать и что ты веришь ему больше, чем мне.

— Герри, ты моя младшая сестра, и я очень хорошо к тебе отношусь, но тут ты заходишь слишком далеко. Одно дело, что тебе нравится Патрик и что ты клеишься к нему, и совсем другое, когда ты наговариваешь на него такие ужасы, чтобы нас с ним разлучить.

— Что? Да я никогда не стала бы клеиться к этому типу, ты что, спятила? Не знаю, что он там тебе наговорил, но это… — Это была такая чушь, что я не смогла сдержаться и расхохоталась. Но — сейчас о главном, не время вдаваться в подробности. — Знаешь, Лулу, Патрик — настоящая скотина. Он снимал женщин в Интернете, а потом их — уж не знаю, с какими целями, — заманивал в постель размером своего молотка, а теперь не хочет в этом признаваться. — От воспоминаний, которые все еще были свежи в моей памяти, у меня опять разболелся зуб.

— Прекрати, — рассердилась Лулу. — Я знаю, что у тебя сейчас в жизни сложный период, но это — просто извращение какое-то!

— Правильно, извращение. Он меня вообще не узнал — со столькими женщинами он встречался. Он даже не помнит, отношусь ли я к тем, с которыми он переспал, или к тем, кто ответил ему отказом. Последних, наверное, набралось немало потому, что этот номер «Потрогай у меня здесь», который он проделал в кафе, был просто отвратителен.

— Все, я кладу трубку, — заявила Лулу строгим учительским тоном. — Я на тебя не сержусь, но хочу прекратить этот разговор.

— Бьюсь об заклад, он в длину не тридцать один сантиметр, — добавила я, но Лулу уже повесила трубку. — И до отбойного молотка ему наверняка тоже далеко.

Когда я рассказала об этом Чарли, она только посмеялась:

— Твоя сестра — взрослый человек, и, если она хочет в мужья этого гнусного интернет-трахальщика, это ее выбор.

Ну ладно, хорошо. Значит, с этим мы разобрались. Остается тайная встреча с Оле.

Когда я на следующий день ждала его в кафе «У Фассбиндера», зуб у меня все еще болел. До этого неприятная тянущая боль всегда быстро прекращалась, но теперь я не могла больше обманывать себя, выдавая зубную боль за какой-то фантом.

Несмотря на это, я положила в свой латте макиато пол-ложки сахара, нервно оглядываясь по сторонам, не сидит ли где-нибудь в засаде Миа, готовая выпустить в меня ядовитую стрелу. На улице стоял прекрасный майский день, и я устроилась за столиком на улице с видом на церковь Святого Апостола.

Оле влетел в кафе с опозданием всего в пять минут. Его кабинет был совсем близко, практически за углом.

— Маленький упрямец отказывался открывать рот, — запыхавшись, произнес он. — Его мать водила его уже к трем зубным врачам, и ни у одного из них он рот не открыл. А у меня получилось. Ну, как, хорош я, а? Извини, я искренне хотел быть пунктуальным. Кстати, ты потрясающе выглядишь. Ты что-то сделала со своими волосами?

— Я их помыла, — честно ответила я. На самом деле я собиралась более основательно привести себя в порядок, но после того, как мне пришлось надеть джинсы и футболку с надписью «Подольски, я хочу от тебя ребенка», ведь ничего другого не было, — я расслабилась и не очень-то волновалась о том, как выгляжу, потому, что это было уже бесполезно.

— Жаль, что я не Подольски, — пошутил Оле, несмотря на все вышеупомянутое. — Но скажи честно, ведь я намного привлекательнее его?