Я слежу за тобой

Но от Холли я не избавилась. И вот, пока я держу в руке телефон и смотрю это мерзкое видео, мною же и записанное, и которое в насмешку прислал мне какой-то черт, до меня доходит, что это не то, что я думаю. С этим видео что-то не так. Я пересматриваю его вновь и понимаю, что именно не дает мне покоя. Лицо мужчины заснято не в профиль, как было на записи с моей видеоняни в серебристых часах на стене гостиной. Здесь он снят анфас, лицом прямо к камере и очень близко. Я могу разглядеть даже морщины вокруг его почти черных глаз и большой циферблат «Ролекса». Но я все равно не знаю, кто это такой.

И на этот раз лица Холли совсем не видно. Оно не отражается в раздвижных дверях, ведущих на террасу у бассейна. Мне вообще не видно дверей, потому что видео, судя по всему, снято из-за дивана, который стоит напротив камина и телевизора.

Эта видеозапись не с моей скрытой видеоняни. Так кто же тогда ее сделал и для чего отправил мне?

У меня стучат зубы. Есть только два объяснения, которые приходят мне на ум. Либо Холли еще не закончила со мной свои дела, либо мужчина, заснятый на видео, знает о том, что я его видела, и идет за мной.

Я уже не уверена, что Холли действует одна, и не понимаю, насколько большая опасность нам грозит. Агент по недвижимости сказала мне, что до нашего переезда в доме побывал какой-то мужчина. Когда мы приехали, дверь оказалась открытой. Ее не заперли на ключ.

Я просто с ума сойду, если не расскажу Дэниелу про все: как по ночам подглядывала за Холли через окно спальни, про фотографии, запертые в ящике в красной комнате, про другие полученные сообщения и про это последнее видео.

Так что, когда муж и сын, все в песке, заходят со двора через раздвижные двери, я вручаю Джейкобу набор цветной бумаги и маркеры.

– Джейк, солнышко, нам с папой надо немножко поговорить наедине. Можешь пойти к себе в комнату и сделать Коди открытку, чтобы поскорее поправлялся?

– Мы его навестим?

– Надеюсь, что уже скоро.

Дэниел озабоченно морщит лоб.

– Давай, Джейк. Я помогу тебе расположиться в комнате. Как думаешь, какой у Коди любимый цвет?

Они выходят из гостиной, и у меня в груди все сжимается. Я боюсь, что отношение Дэниела ко мне больше не будет прежним.

Через несколько минут, в течение которых я уже успеваю обкусать себе все ногти, сидя на диване в гостиной, Дэниел подходит и садится рядом.

– Что такое, Сара?

Я достаю из кармана свой телефон и поворачиваю экраном к нему.

– Сегодня кто-то прислал мне вот это. Ты должен посмотреть. – Я нажимаю воспроизведение.

У Дэниела возмущенный вид. На висках у него появляются мелкие бисеринки пота. Я заставляю его досмотреть видео до конца. Потом я объясняю, что это снято не моей видеоняней, а совсем под другим углом и с другого места в нашей гостиной на Клифсайд.

– Мне прислал это анонимный отправитель, Дэниел. Зачем?

Муж качает головой.

– Я… Понятия не имею. Ты думаешь, Холли сама это сняла?

– Да. – Я снова запускаю видео и ставлю на паузу в ту секунду, когда в кадре отчетливо видно самодовольное лицо мужчины с зачесанными ото лба седоватыми волосами. Меня передергивает от отвращения.

– Я помню, что на первой видеозаписи ты его не узнал. А сейчас не узнаешь?

Дэниел всматривается в застывшее изображение и снова качает головой.

– Не могу понять, кто это.

– Судя по «Ролексу», он богат. Может, кто-то из клуба «Каньон»? Никак нельзя посмотреть фотографии членов?

– Нет. Информация о членах конфиденциальна.

Я сникаю. Я надеялась, что Дэниелу, наконец, удастся понять, кто этот человек. Мне невыносимо жить в постоянном страхе, что-то постоянно скрывая от мужа. Пора во всем сознаться.

– Я должна тебе кое о чем рассказать, – говорю я и срывающимся голосом выкладываю все, начиная с полуночных фотоохот на Холли и припрятанных в красной комнате снимков и заканчивая зловещими сообщениями. Я рассказываю о том, что направила камеру на окно Тары и выяснила, что она Коди не мать, а тетя. В конце я признаюсь, что беспокоюсь насчет преступления, совершенного отцом Коди, Ником.

Дэниел сидит молча, понурившись от недоверия, а возможно, и от отвращения.

– Ответь что-нибудь, пожалуйста, – заклинаю я.

– Ты фотографировала нашу няньку без ее согласия? – произносит он.

– На фотографиях не содержалось ничего недозволенного. Не то, что эти видео. Они были сделаны со вкусом и в сдержанной манере. И по ним даже нельзя было понять, кто там в окне.

– Но она не давала согласия, Сара. Она не разрешала тебе снимать ее.

Я тру себе живот. У меня все свело от напряжения.

– Ты прав, – признаю я. – Мне не следовало этого делать. Но фотографий больше нет. Я уничтожила их все до единой.

Дэниел смотрит на меня. На его лице застыла гримаса недоумения.

– Мне просто не верится, что ты могла сделать такое. – Потом он берет мою руку в свою. – Сара, прости, что я был не таким мужем, как тебе хотелось. – Глаза его увлажняются. – Но это не оправдывает твоих фотографий. Или видеоняни.

Он смотрит на меня так внимательно, что я продолжаю выкладывать все начистоту.