Я слежу за тобой

В дверях появляется Кэти. По ее бледному лицу Генри догадывается: есть еще новости, и вряд ли хорошие. Он не станет спрашивать – слишком боится услышать ответ.

Я слежу…

Пятница

Теперь все на нее смотрят, и мне это не нравится.

Совсем не нравится.

Это мое дело. Мое. И я знаю в нем толк. Только мне известно, как надо оберегать ее. Защищать ее. Понимать ее. Только мне видно, какая она на самом деле. Особенная, совершенно особенная.

Когда я вижу, как другие наблюдают за ней, смотрят на нее, улыбаются ей, у меня начинает шуметь в голове. Сначала шум похож на щелчки. Тихие щелчки. Потом они звучат все громче и наконец превращаются в раскаты грома. Гром гремит в моей голове, в комнате, в небе, в космосе…

Вот и сейчас я слышу шум. Скоро он станет громом, и я не знаю, что делать.

Мне нужно подумать. Нужно, чтобы шум в голове прекратился и все эти люди… перестали на нее смотреть.

Глава 37 Частный детектив

Мэтью в который раз переключает «дворники» и чувствует подступающую зевоту. Моросящий дождь – самый противный, особенно если ленишься поставить новые «дворники». Мелкие, как из пульверизатора, брызги, для которых не подходит ни один режим. Мэтью пробует пустить в ход омывающую жидкость. Закончилась. Снова теребит переключатель, но в ответ получает лишь возмущенный скрип по лобовому стеклу. Слишком сухо. Слишком мокро. Слишком сухо…

По радио передают спортивные новости. Мэтью смотрит на часы. Скоро краткая новостная сводка. Хорошо. В ней точно будет про Испанию. Мелани сказала, если у нее появится новая информация от офицера по связям с семьей, она поделится ею с Мэтью. Она все еще злится из-за рапорта и поэтому так смело идет против правил. И потом, она доверяет Мэтью, знает, что на него можно положиться.

Мэтью думает об Анне и тяжело вздыхает. У него плохое предчувствие.

Он смотрит на мчащиеся по небу тучи и… улыбается. Потому что вспоминает о маленькой девочке, которая лежит в больничной кроватке, одетая в дурацкую розовую шапочку. У дочери немного упала температура, но медсестры уверяют, что беспокоиться не о чем. Нужно просто подержать ее под лампой, пока терморегуляция не наладится. Когда он уходил, Салли прилегла отдохнуть, а малышка Амели в специальной, ужасно нелепой шапочке свернулась калачиком под лампой. Такая хорошенькая. Такая смешная.

Амели. Амели. Амели.

Мои, думает Мэтью, мои девочки…

Его мысли прерывает заставка к сводке новостей. Скрежет «дворников» заглушает ведущего, и Мэтью прибавляет громкость. Сначала повторяют то, что ему уже известно. Ну же, давай что-нибудь новое… Наконец на связь со студией выходит корреспондент в Испании, беседующий с пресс-секретарем местной полиции. Корреспондент просит прокомментировать появившиеся в социальных сетях кадры с места событий. Пресс-секретарь с сильным испанским акцентом отвечает, что это очень мешает работе полиции, которая в настоящий момент пытается установить контакт с преступником. Опасно. Безответственно. В наше время, когда есть социальные сети, такие вещи невозможно предотвратить, замечает корреспондент. Пресс-секретарь нервничает. Говорит, что ему пора, и призывает всех к благоразумию. Просит не распространять фотографии в социальных сетях.

Ведущий переходит к другим новостям. Мэтью вновь смотрит на часы, затем – на мешок с грязным бельем на пассажирском сиденье. Он договорился, что заедет проведать Эллу и познакомиться с ее мужем. Хорошо бы ненадолго, ему нужно домой – Салли просила постирать детские вещи. Удивительно, сколько боди, слюнявчиков и прочей мелочи может перепачкать за сутки младенец! И еще жена просила привезти ей кое-какие мелочи. Бальзам для губ. Салфетки. Лосьон для тела – название он уже забыл, хорошо, что Салли его написала.

Мэтью переключает радиостанции. Что за фотографии? Какого черта там происходит? Он представляет, как в полиции собирают срочное совещание, и внутри возникает знакомое щемящее чувство. Горечь потери. Сожаление. Мэтью вспоминает, как сидел один в своем новом кабинете вскоре после ухода из полиции и ему так хотелось ощутить себя причастным к общему делу… По-настоящему важному делу.

«Как работа?» – каждый вечер спрашивала Салли. «Нормально. Все нормально», – врал он.