Я смогла изменить судьбу!

– Ты помнишь, я рассказывала свой сон? Два года назад, в Красной Слободе. Я говорила, что мне приснился мужчина, который держал меня за руку и за что-то благодарил. Вон он сидит, тот, что с золотым галстуком… Это он, он! Абсолютно точно.

Мама заговорила сердитым шепотом.

– Во-первых, потише! На тебя уже оборачиваются. Во-вторых, скромнее. Ты еще пальцем на него покажи! В-третьих, ты не могла его тогда видеть. Он тогда в Красную Слободу не приезжал.

В этот момент какой-то старик поднялся с бокалом и принялся произносить длинный и витиеватый тост. Но я его не слышала. Меня сжигало любопытство, и я продолжила перешептываться с мамой.

– Мама, а ты знаешь этого… в золотом галстуке?

– Его все знают.

– Да-а-а?

– Его зовут Аврум. Для тебя – дядя Аврум.

– А он кто? Наш родственник?

– Нет, не родственник. Он… ну, как тебе сказать, дочь… Он уважаемый человек, глава общины джуури в Азербайджане. Все к нему прислушиваются, советуются с ним по самым разным вопросам. Если у кого какие серьезные проблемы, обращаются к Авруму.

– Мама, а этот молодой человек восточного вида рядом с Аврумом – кто?

– Его сын Алан, – мама восхищенно зацокала языком. – Какой красивый мальчик, ах!

Подходили опоздавшие гости – пары, одиночки, целые семьи. Сначала они шли к новобрачным и их родителям, поздравляли, вручали подарки. А потом все без исключения подходили к Авруму выразить почтение. Он вел себя естественно – обменивался рукопожатием с мужем, приветливо улыбался жене, гладил по головкам детей. Было видно, Аврум пользуется авторитетом всей общины. Мой папа тоже к нему подходил, но я не посмела. Мое сердце билось так сильно, что ослабели ноги – увидеть в жизни того, кто тебе снился! Разве такое возможно?

Я сидела как на иголках больше часа и так устала от переживаний, что у меня, наверное, поднялось давление. Наконец к полуночи гости стали расходиться. Я в последний раз обернулась на Аврума и Алана, стараясь их лучше запомнить. Было ясно, что засну сегодня далеко не сразу…

Перед сном мама зашла в мою комнату.

– Ханночка, ты не спишь еще? Послушай, а может тогда тебе приснился просто какой-то мужчина? А на свадьбе ты увидела Аврума и вообразила себе…

– Я знаю, что видела именно его.

– Разве это может быть? Какая ты у меня фантазерка… Мама ласково потрепала меня по щеке и, поцеловав, вышла из комнаты.

Но спустя месяц мне снова приснился Аврум…

Я вижу его в нашей прихожей, где стоят какие-то коробки, мешки, свернутые ковры. «Ничего удивительного», – отметила я про себя. Мы тогда готовились к переезду на новую квартиру. Мой папа и Аврум что-то обсуждали, листали какие-то документы, которые гость доставал из папки и передавал отцу.

А вот и Алан! У него в руках букет красных роз. Я думала, он подарит их мне, но он всё медлил. Стоял и молча смотрел на меня. Мне хотелось заговорить, но я не смела, хотя слова были готовы сорваться у меня с языка.

И все же в моем сне не было ощущения неловкости, досады. Наоборот, я чувствовала себя прекрасно: свободно, радостно. Мне бесконечно нравился Алан, его добрый взгляд. Я словно бы купалась в озерах его черных глаз.

Проснулась я с уверенностью, что скоро встречусь с Аланом. Я так мечтала об этом! И, боясь сама себе в этом признаться, грезила о том, что он мог бы стать моим мужем.

А жизнь шла своим чередом и рано или поздно в наш дом постучалась ильчи (сваха в переводе с горско-еврейского языка). Обычно свахи начинают издалека, приветствуют хозяина, хвалят дом, ведут разговор, полный аллегорий и иносказаний. Но сводится всегда к одному: «Люди говорят, у вас распустилась прекрасная розочка. А у Рахили… Ну вы же знаете Рахиль… Так у нее подрос крепкий дубок».

Это может случиться, когда девушке всего пятнадцать, а то и тринадцать лет. Или даже одиннадцать. Да и жених тоже может быть еще подростком, это никого не волнует. Родители с обеих сторон вполне могут договориться о предстоящем слиянии семей и подарить детям специальные кольца, хотя сочетаться браком законно обрученные все равно будут в восемнадцать. Между прочим, как раз это большой прогресс, потому что раньше (десятки лет назад) в нашей общине могли сосватать и младенцев, а пятнадцатилетние матери встречались сплошь и рядом.