«Я собираю мгновения». Актёр Геннадий Бортников

Глубокое впечатление от главной сцены спектакля осталось на всю жизнь. Сценическое пространство превратилось в духовную кафедру, а декорации – в иконостас. Раскольников и Соня вдвоем наедине на огромной сцене говорили приглушенно о самом главном для спасения души человека – об исповеди, покаянии, о несении своего креста… Шел 1983 год, когда многие храмы были еще закрыты.

Финал спектакля также остался в памяти. На фоне взрывов, шума бомбордировщиков прозвучало великое пророчество Достоевского о мировой катастрофе, озвученное Юрием Александровичем Завадским. На заднем плане сцены возникал крест и на помосте, наклоненном в зрительный зал у основания креста лежал, распластанный крестообразно Раскольников. Его фигура читалась как отражение распятия. Раскольников в виде падшего человека, но рожденный изначально как образ Божий, способный воскреснуть как святой Лазарь по молитвам любящего человека и любящего Господа. Достоевский верил в человека и в любовь, которая может воскрешать. Что-то из вышесказанного произнести открыто Завадский тогда не мог, но он сказал главное словами Достоевского. И в последующие годы Завадский смог отстоять этот спектакль перед лицом советской цензуры, не допустив его искажения и закрытия. Легендарный спектакль шел почти 20 лет и воспитал несколько поколений благодарных зрителей, которые помнят его и сегодня.

Когда в 2007 году пришла печальная весть о кончине Геннадия Бортникова, мы организовали вечер в память легендарного артиста и 40-летия спектакля «Петербургские сновидения» в музее-квартире Достоевского. Сам Геннадий Леонидович постоянно обращался к образам Достоевского, рисуя самого писателя и его героев. Трудами исследователей творчества Достоевского имя народного артиста России Г. Бортникова включено в книгу «Ф. М. Достоевский. Энциклопедия». 2010 г.

Хотелось бы увидеть рядом с театром памятники – режиссеру Ю. А. Завадскому и артисту Г. Л. Бортникову, внесшим огромный вклад в нашу отечественную культуру.

Алла Бучина

* * *

«Беда! Беда! Что делать?» Да, преступление совершено. Человек в черном пиджаке мечется по сцене, прячет улики. Бежать, скорее… Но слишком велика тяжесть содеянного, ноги не слушаются. Он спотыкается, нелепо падает – нет, не по «театральному», не так, как учили педагоги по сценическому движению, а плашмя, во весь свой немалый рост.

О-о-о! – непроизвольно вырывается у зрителей, до отказа заполнивших огромный зал ДК Горького. Гастроли театра им. Моссовета в Ленинграде в 1974 году. Некоторые из них вскакивают со своих мест. Актер поднимается, нервно передергивает плечами, прихрамывая, убегает за кулисы. Спектакль «Петербургские сновидения» продолжается. Казалось бы, это всего лишь театральная постановка. Но почему сосед справа так неистово вцепился в подлокотники кресла, что руки его побелели? Почему мелкая дрожь трясет молодую девушку, сидящую передо мной? И почему мне так тяжело дышать? Наверное, такое состояние и есть потрясение, но об этом можно будет спокойно рассуждать спустя некоторое время. А пока у меня самой учащается пульс и стучит в висках. Энергетика странного актера, упавшего на сцене, чувствуется всей кожей.

Можно подумать, скучная классика… «Преступление и наказание» проходили в школе. Достоевский, как же, учили, знаем. Но, как только Раскольников появляется на подиуме и остается наедине с нами, мы становимся «соучастниками» сценического действия. В его голосе чувствуется физическая боль из-за невозможности помочь всем страждущим и незащищенным. Напряженно взволнованные разговоры с Соней, словесные дуэли с Порфирием, бредовые видения в сцене с топором, занесенным над головой процентщицы.

Прожектор на мгновение выхватывает из темноты огромное Распятие, возникшее в глубине сцены. И изможденный каторжник в тяжелых кандалах видит его. В горящем взгляде уже нет беспросветной тьмы, чувствуется обретение пути к вере. И у зрителей по окончании спектакля состояние отнюдь не тягостное, оно уступает место осмыслению бытия и своего миропонимания.

Но кто же он – таинственный лицедей, так безоговорочно владевший нашими эмоциями почти четыре часа, пролетевшими, как показалось, слишком скоротечно? Он – «властелин дум», как писала пресса, он – невероятно популярный театральный актер и в Советском Союзе, и в Европе.

Это Бортников.

В 70-х годах XX века в нашей стране в определенные театры на некоторые спектакли билеты можно было достать или с «нагрузкой», или с большой переплатой. На «Бортникова» попасть было в принципе нереально. «Билеты по спецраспределению» – такое словосочетание неведомо современному человеку. Первая попытка увидеть культовый спектакль «Глазами клоуна» окончилась для меня плачевно. Люди заполнили всю площадь перед зданием ДК Горького. Желающих увидеть спектакль оказалось в несколько раз больше, чем зал, вмещающий 2200 мест. Про «лишний билетик» никто даже и не спрашивал. В воздухе физически ощущались электрические разряды. Там, во Дворце искусств – тайна, которая притягивала, будоражила, которую каждый из пришедших стремился разгадать лично.