Я - Спартак (СИ)

В брошенном лагере остался лишь Публипор с разведчиками. Они всю ночь громко кричали, жгли костры, создавая видимость будничной жизни армии восставших. Суркову и Туллию, вызвавшемуся добровольцем, пришлось участвовать в самой ответственной части работы – выкапывать трупы умерших соратников и привязывать оных стоя в тех местах, где обычно располагались часовые мятежников. Тела мертвецов задеревенели, потому технически исполнить оригинальную задумку Спартака оказалось несложно, а вот с моральной точки зрения Игорю пришлось несладко. От зловонного трупного запаха и того, чего делает, Суркова несколько раз рвало, и он ни за что не смог бы выполнить задание, если бы рядом всегда не находился безэмоциональный Туллий, трудившийся с видимым или показным безразличием, подавшим пример своему гораздо более чувствительному другу. Конечно, UCU528 не испытывал никаких эмоций, перенося тела буднично, как брёвна или доски, а затем столь же прозаично прикрепляя их к столбам и ограждению лагеря, словно типичный современный дачник ремонтирующий или украшающий любимый забор на участке.

Когда рассвело, римляне не заметили ничего необычного. Все часовые восставших находились на своих постах и бдительно смотрели вокруг. Из лагеря мятежников то и дело раздавался звук горна, отдающего команды на проведение тех или иных работ. Несколько десятков человек разыграли спектакль идеально, введя противника в заблуждение и давая своим друзьям уйти максимально далеко.

День прошёл в бездействии, а в сгустившихся сумерках, разведчики развели поярче костры и покинули лагерь, уйдя в горы по тропинке, показанной Публипору греком Леонидасом. Они выиграли для Спартака более суток, чего было достаточно, чтобы римляне не успели догнать или обойти восставших.

***

Сурков метнул очередное копьё, но безуспешно: широкий скутум защитил легионера, хоть от удара тяжёлого предмета о щит боец несколько замедлил бег.

Публий Вариний обнаружил новый лагерь восставших и сейчас его солдаты штурмовали деревянный частокол. Претор не стал повторять своей ошибки, выжидая удобной ситуации, как в прошлый раз, а отдал легионерам приказ немедленно атаковать. Впрочем, одновременно солдаты Гая Торания занялись укреплением собственного лагеря римлян. Публий Вариний делал всё, как предписывали правила.

Правда, ситуация по сравнению с месячной давностью кардинально поменялась. После неожиданного бегства мятежников из казалось захлопнувшейся ловушки, претор отвёл войска к Кумам, где планировал пополнить армию добровольцами и получить необходимую для продолжения преследования рабов провизию. Однако, оказалось: бывшие когда-то независимыми полисы Великой Греции испытывают явные симпатии не к римлянам, а к мятежникам, помогая правительственным войскам крайне неохотно. Зараза вольнодумства поразила многих жителей Кум. В итоге лишь силой принудив снабдить легионеров едой и не получив новобранцев, Публий Вариний при первой же возможности направился к лагерю Спартака. Претор оказался в роли врага на земле, принадлежащей Риму много лет, а получившие римское гражданство греки, казалось, только и мечтали избавиться от его присутствия. Напротив, армия восставших непрерывно пополнялась, с окрестных ферм и из ближайших городов прибывали караваны с продовольствием. Спартака встречали, как освободителя от гнёта ненавистных римлян. Самые бедные жители бывшей Великой Греции, как и ранее самниты, охотно вливались в армию восставших, надеясь в том числе и на личное обогащение – ведь Спартак не отступал от своих правил, продолжая всю добычу делить поровну.

Публий Вариний не был простачком и наивным как Гай Клавдий Глабр, отдавая себе отчёт в происходящем и прекрасно осознавая: его силы тают, а восставших растут. Потому хотел быстрее вступить в открытый бой с мятежниками и разгромить Спартака, пока время не упущено. К сожалению римлян, претор опоздал. Когда его солдаты пошли на штурм лагеря Спартака, легионеры уже в несколько раз уступали по численности восставшим. Фактически Публий Вариний начал сражение, не имея ни единого шанса на победу. Мятежники без особого труда отбили атаку, заставив противника отступать, а затем, не давая передышки, начали преследование, сминая ряды римлян и безжалостно убивая отстающих. Не помог и спешно укреплённый Гаем Торанием лагерь. Имея значительный численный перевес и зажав врага в тиски, восставшие добились убедительной победы, уничтожив армию и второго претора, посланного против них. Сам Публий Вариний потерял коня и всех ликторов. Ему и немногим римлянам чудом удалось избежать плена, покинув поле боя и благополучно добравшись до Кум, где их, не без ожесточённых споров между собой, укрыли богатые отцы города, всё же не решившиеся публично выступить против Рима, страшившиеся возможных последствий, а как потомки Ромула и Рема умеют беспощадно наказывать, греки прекрасно помнили на примере геноцида самнитов, учинённого Луцием Корнелием Суллой не так давно, и вполне обоснованно опасались повторения незавидной участи горцев.