Я стала злодейкой любовного романа

— Я же только… только… — бормочет он, пятясь назад, натыкаясь на стулья, едва не падая.

— Ты чуть не убил мою гостью!

— Что вы, ваша светлость! Этого бы не случилось…

— Твоя игрушка вытянула из неё всю магию и принялась за жизненные силы. Ты уверен, что камень бы остановился, если бы я не вмешался?

— Нет, это… Это какая-то ошибка!

— Или запланированное убийство.

— Ох, Орфей всемогущий! Нет!

Алан делает знак глазами, и от дверей спешат два охранника. Они грубо берут под руки побелевшего от страха Ростера.

— Позже разберёмся, специально ты притворяешься идиотом. Или просто природа обделила. Заприте его в одной из пустых комнат, — приказывает принц.

Потом оборачивается и встречается со мной взглядом. Я невольно вздрагиваю от того, какое пугающее у принца лицо. Клыки пробились из-под верхней губы, глаза горят звериным огнём, черты искажает злость. Но мне почему-то вспоминается насупленное лицо мальчишки с заплаканными серыми глазами.

«Никому верить нельзя».

Алан в два шага подходит и подхватывает меня на руки так легко, словно я ничего не вешу. А потом так же просто выносит меня из столовой.

— Поставь меня! Эй! — слабо шепчу, пока он несёт меня через солнечный сад, через заполненный солдатами плац, поднимается по лестнице и ногой открывает дверь в мою комнату.

Там он кладёт меня на кровать так бережно, словно от неловкого движения я могу разбиться. Сам отступает на несколько шагов, смотрит долгим взглядом. Я чуть приподнимаюсь и свешиваю ноги с края кровати. Не буду же я перед ним лежать, в самом деле.

— Как ваше самочувствие, Виктория? — напряжённо спрашивает принц.

— Уже лучше… — я пробую улыбнуться, но выходит криво. Меня одолевает слишком много чувств. Слабость всё ещё даёт о себе знать.

— Что случилось? Что вы помните?

— Ну… Мы смотрели на разноцветные нити, а потом… Потом камень стал нагреваться и… — Я замолкаю. Стоит ли говорить о странном видении? Разве можно вот так запросто вывалить столь жуткие подозрения? Сначала надо собрать доказательства, а уж потом...

— И? — поднимает брови Алан.

— И темнота… А как это выглядело со стороны? Я что, упала в обморок?

— Обморок? — нехорошо ухмыляется Алан. — О нет, Виктория. Вы не просто упали в обморок. Вы дышать перестали! На ощупь были как ледышка! Боже, Виктория!

— Но я же пришла в себя. Значит всё в порядке...

— Неужели? — рычит принц, принимаясь ходить по комнате. — Чтобы прервать вашу связь с камнем, я маны ливанул столько, что можно было дракона оживить! От такого бы кто угодно в себя пришёл. Подскочил бы на месте! А вы сначала даже не шевельнулись. Я думал... думал...

Алан мечется по комнате, точно зверь. От стены к двери и обратно. Я закусываю губу, до того это жутко выглядит. По спине бегут мурашки. Кажется, принц сейчас любого раздавит, так много в нём кипит энергии.

— Почему вы вечно во что-то влипаете, Виктория! Почему вы… ! Вы меня с ума сведёте! Как вы до своего возраста дожили?!

— Не понимаю… Какая вам до меня разница? — шепчу я.

— Я ответственен за вас.

— А, так в этом дело... Не переживайте. Вы не имеете отношения к тому, что случилось. Это моя семья пригласила мистера Ростера, поэтому...

— Вы издеваетесь?! — рычит Алан, останавливаясь напротив меня. Он весь — один напряжённый комок нервов. Кажется, тронешь — убьёт отдачей.

— Вовсе нет.

Он порывисто подходит ко мне. Наклоняется, опираясь руками на бортик кровати. Теперь наши лица так близко, что я ощущаю исходящий от Алана запах: древесный, терпкий, мужской.

— Вы едва не погибли, — на выдохе говорит он.

Сердце стучит в висках. Голова кругом.

— Избавила бы вас от проблем, — я облизываю губы. Алан смотрит на них, как завороженный.

А потом принц подаётся вперёд и целует.

Глава 31

Его губы горячие, точно лава. Обжигают, опаляют дыханием. Мурашки растекаются волнами. Внутри мучительно тянет, звенит на одной ноте. Тело против воли подаётся навстречу, губы приоткрываются…

Нет! Нельзя! Как он посмел!

— Нет! — я отворачиваюсь, а когда это не срабатывает, бью пощёчину.

Выходит слабо, сил совсем нет. Но даже так — страшно. Я дышу часто, грудь распирает, лицо горит. Алан голодно смотрит, в его взгляде сплошное безумие. Отпускать меня он явно не намерен.

Я снова заношу руку, но Алан легко её перехватывает. А потом тянет на себя, разворачивает и целует ладонь.

— Вы сказали, — шепчу, — я разве что на пару ночей гожусь.

— Это я, конечно, сглупил… — так же тихо отвечает Алан. Я чувствую ладонью его дыхание. — Как насчёт ста тысяч ночей?

— С чего такие перемены? Поверили тому, что показал кристалл? — я добавляю скепсиса в голос, а саму внутри всю трясёт.

— Нет…

— Тогда почему?

— Просто, когда вы перестали дышать, я…

— ...вы?

— Я думал, что тоже умру, — Алан смотрит мне в глаза. У меня сердце ёкает.

— Значит… мне нужно было умереть, чтобы вы извинились за те гадости, что наговорили недавно?

— Умирать не стоит, — очень серьёзно говорит Алан, и вдруг тянется рукой и поправляет мне выбившуюся прядь.