Я стала злодейкой любовного романа

Я замираю, не дышу. Он, едва касаясь, с непонятным выражением лица проводит пальцами по моим волосам и, наконец, с выдохом отстраняется. Тихо произносит:

 — Виктория, те слова я сказал из-за собственного бессилия. Чтобы вас оттолкнуть… Нет. Чтобы оттолкнуть себя.

— Я вас не понимаю, — в моём голосе сквозит отчаяние. — Оборотни же не воспринимают людей без меток. Так зачем вы теперь… зачем вы…

— Да. Так должно быть. Так я себе обещал… И поэтому не знаю, что делать с тем, что испытываю к вам. Как это объяснить.

— И всё же...

У меня замирает сердце. Глаза Алана — серые как сталь, но почему-то сейчас они кажутся тёплыми, близкими. Им хочется верить, им хочется во всём признаться.

Принц молчит несколько долгих секунд, а потом встаёт и отходит. Почему-то я чувствую разочарование. Он тихо говорит:

— Это долгий разговор, а вы слишком устали.

— Нет, я…

— Вы бледны, как снег, Виктория. Магически истощены. Поэтому сначала отдохнёте. Вам нужно хотя бы несколько часов поспать.

Стоит Алану упомянуть сон, и я понимаю — глаза и правда слипаются.

— Лекарь занесёт восстанавливающие силы настойки, — продолжает Алан. Голос у него тихий и глубокий, с рычащими нотками.

— Хорошо...

— А по поводу разговора… Как на счёт завтрашнего утра?

— Утра?

— Да, на рассвете погуляем за стенами замка. Покажу вам местные красоты, а заодно расскажу всё, что захотите знать.

Несколько секунд я перевариваю услышанное.

— Вы только что позвали меня на свидание? — с долей шутки спрашиваю я, но Алан отвечает неожиданно серьёзно:

— Считайте что так.

— Боюсь, вы перепутали порядок действий, — слабо улыбаюсь я. — Сначала водят на свидания, а уж потом запирают в замке и целуют.

Алан хмыкает.

— Правда? Теперь буду знать. Обычаи людей меня всё ещё путают.

— Так… раз это свидание, я могу отказаться?

Алан делает вид, что правда задумался.

— В теории, — говорит он. — Но не рекомендую.

— Мне надо подумать...

— Думайте. Кстати, вечером в замке будет небольшой праздник. В Руанде сейчас отмечают день рождение короля. В шесть вечера в саду будет организован фуршет. Вы тоже приглашены. Но смотрите по самочувствию. Если ещё будет слабость, то оставайтесь в постели. Покушать вам принесут прямо сюда.

— Спасибо.

— Тогда желаю вам хорошего отдыха, Виктория.

Алан бросает на меня последний долгий взгляд, а потом идёт к выходу. Но вдруг останавливается на полушаге и неожиданно возвращается ко мне. Наклоняется.

Я замираю. Губы начинает покалывать, к щекам снова приливает жаркий румянец. «Нет уж! На этот раз он врасплох меня с поцелуями не поймает!» — думаю я, готовая отпрянуть.

Однако принц вдруг заводит свои руки за мою шею, застёгивая замок цепочки. Я опускаю взгляд и вижу у себя на груди алый кристалл — слезу ведьмы.

— Это ваше. Не теряйте, — шепчет принц.

А потом разгибается и уверенным шагом уходит, оставляя меня — ошеломлённую, красную до кончиков ушей — наедине со своими мыслями.

Из-за закрытой двери доносятся неясные голоса. Но Деккарда, Лили и Элизу ко мне не пускают, зато проходит лекарь. Его зелья действуют на меня как удар кувалды — вырубают на несколько часов.

* * *

Без снов обойтись не выходит. Мне снится Кристиния…

Во сне она тянет ко мне руки и шепчет что-то… Но я не слышу. Даже рта не могу разглядеть, да и сама женщина — точно в тумане.

Когда просыпаюсь, то первым делом чувствую, как сильно нагрелся кристалл. «Может это он заглушил ведьму», — думаю я, с тревогой поглядывая на всё ещё завешанное зеркало в углу комнаты. Я почти уверена, что пока кристалл на шее, Кристиния не сможет до меня добраться. Так что и бояться нечего. Сейчас других забот навалом!

Потянувшись как следует, спускаю босые ноги на прохладный пол и подхожу к окну. Пока спала, на улице стемнело. Похоже, я была в отключке как минимум часа четыре. Время праздника, о котором говорил принц, совсем близко.

Я вынуждена признать, что настойки в купе со сном и правда помогли. Чувствую себя куда лучше. Утренние события кажутся чем-то далёким и ненастоящим. Приезд жениха, его гадание на Драголите, нити связи и видение… Такое пугающее и одновременно ценное. А потом…

Я закрываю лицо руками, мне хочется провалиться под землю от смущения. Губы начинают гореть, а сердце биться как сумасшедшее. Сейчас мне кажется огромной глупостью, что я сказала про «свидание». Да и всё моё поведение — сплошной нелепый абсурд. Но когда дело касается принца, моя рациональная часть уходит в отпуск, остаются одни лишь эмоции — бурлящие, кипящие, сметающие любые преграды. Мне хочется кинуться в них с головой… но одновременно с тем страх сковывает душу.

Я пытаюсь представить, что Алан сделает, если скажу ему про метку… Не похоже, чтобы он испытывал чувства к Элизе. Да и я вовсе не та злодейка, что описана в книге. Кристиния — его враг, но не могу же я отвечать за грехи матери. Или мне только хочется так думать?