Я – сталкер. Синдром героя

Однажды в сталкерский лагерь группировки «Пепел», где квартировала группа Монгола – Спрут, Шприц, Медведь и Лич, пришло несколько странного вида людей. Сталкеры-проводники и человек из-за Рубежа.

– Монгол здесь? – спросил гость, едва заметно заикаясь.

Послали за Хусаиновым, и тот, заспанный, с гноящимся шрамом через всё лицо, вышел к прибывшим.

– Здравствуй, старик! – поприветствовал гость.

Монгол бросился навстречу давнему знакомцу, писателю Женьке, они обнялись. Потом они долго сидели в баре «Рентген», Женька рассказывал про свою новую книгу о Зоне.

– Представляешь… – говорил он. – По всем магазинам книга этого Шарова «Зона, как она есть». Замануха такая, что страшно читать. Молодые ребята сотнями в Зону рвутся Я одному психологу этот томик дал почитать, так он говорит, что это чуть ли не программирование нейролингвистическое.

– Ты в это веришь?

– Не верю, но молодняк лезет за Рубеж… Когда я свою книгу написал, у нее тираж был в восемь раз меньше, чем у шаровской…

– И как успехи?

– Ну, как тебе сказать, старик… Либералы клюются, мол, «продолжает тему Новороссии», «русский Крым, русская Зона».

Он вдруг достал из рюкзака потрёпанный номер воронежского журнала «Подъём», пролистал до середины, где между страницами виднелась закладка – конфетный фантик «Коровка», свёрнутый вчетверо.

– Вот, послушай, это Поляков написал. Новое… Анка-пулемётчица отправила в журнал, опубликовали. Конечно, наш великий критик был против того, чтобы стихи с матом публиковали, но…

И принялся читать:

Город Надеждинск, в котором надежды нет.
Грязные улицы. Стаи собак бродячих.
Зона рычит в километре, а на стене,
У пулемёта, дозорный всю ночь маячит.

Вот и слоняюсь, окраину разбудив.
Скалятся псы. Я курю и гляжу на стену.
Кто-то, в хламину, играет блатной мотив.
Кто-то иглой в отупении ищет вену.

Город Надеждинск, в котором надежды – ноль.
Пристань истерзанных, битых, судьбой гонимых.
В стены домов въелась чёрная быль и боль.
«Э, ну-ка, стой, мля!» Иду без ответа мимо.

В правой руке, что в кармане, таится нож —
Лучшее средство от «местных» любого сорта.
Сколько я встретил сегодня испитых рож…
Больше пугают лишь хитрые, злые морды.

Город расплёсканной пены, кровавый срез
Мира, в котором за деньги – хоть в ад готовы.
Вот и торговец, что мне продавал обрез,
«Завтра, – сказал, – подходи, побазарим снова».

Утром отдам, что имею, на блокпосту
И без проблем посайгачу, куда мне нужно.
В спину вояка крикнет: «Пошел в звезду!
Сдохни там, сталкер!» Блокпост захохочет дружно.

Город нелепых мечтаний и громких слов,
Сказанных кем-то в запале (не очень умным).
«Деньги нужны… ради них я на всё готов…
В Зону… а где же ещё взять такую сумму?»

Ночь под фонарным столбом беспокойно спит.
Ждать до рассвета, пожалуй, мне нет резона.
Выпью сейчас привезённый во фляжке спирт,
И никогда… Никогда я не сунусь в Зону!

– Как тебе? – спросил он, когда Монгол довольно хмыкнул.

– Жизненно… Особенно про торговца… Это он Шляпника описал, один в один. Обрезами торгует, через Рубеж переводит за деньги. Ну, и про нож хорошо…

– Тут целая подборка. Я тебе оставлю журнал. Почитаешь потом.

– Анка там как?

– По осени едет поступать в Москву. Я договорился. А ты в Надеждинске разве не бываешь?

Монгол поморщился.

– Ясно… То-то Баклан, когда к Поляку приезжал, о тебе спросил, а он: «Пропал Монгол…» Ты с женой-то общаешься?

Хусаинов потупился.

– Что, вообще никак? Она же тебя ждёт, старик.

Монгол залпом опрокинул стопку, занюхал грязным, засаленным рукавом.

– Пока сына не верну, домой не поеду. Я ей в глаза смотреть не смогу…

– Баран упрямый! – Женька вскинулся. – Я с ней две недели назад разговаривал. Плачет. Она ждёт тебя домой. Слышишь, Азат?

Хусаинов молчал.