Я – сталкер. Синдром героя

– «Сталкерская удача», – тут же нашелся Рамиль. – Слышал о таком?

– Слышал…

– А это значит, отец, что Зона меня выбрала в свои любимчики. Я – сталкер. Прирождённый.

– Это просто удача. Не сталкерская, а самая обыкновенная, слепая человеческая удача.

– Это не так, – Рамиль не сдавался. – Я чувствую Зону…

– Ты в Зоне всего двое суток!

– Этого достаточно, – капризно воскликнул парень, – я семнадцать лет не мог ужиться во внешнем мире. Учился, пытался стать таким же, как все. Не смог! Не вписался в рамки. Девушки, друзья, развлечения… всё было, но было таким пресным и ненужным. Я чувствовал, что мир вокруг – иллюзия.

Монгол не знал, что ответить. Вся нормативная лексика высыпалась из памяти, остался лишь мат.

– …Я должен был оказаться на самой черте и за чертой, перед выбором между жизнью и смертью. И я сделал выбор!

– Какой… нахрен… выбор? – Хусаинов-старший с трудом подбирал слова. – Ты был счастливым ребёнком. У тебя были любящие родители – мы с мамой! У тебя были друзья и учёба. Но ты всё профукал и ушел играться в сталкера.

С минуту Рамиль молчал, потом зашипел:

– Вот видиш-шь! Ты не понимаешь меня и никогда не понимал. А ты задумывался хоть раз, для чего живёшь? Задумывался, что становишься частью тупой биомассы, которая жрёт, срёт и спит.

– Это жизнь! А что тут?

– Тут? Тут вечный выбор. Либо ты слаб и ломаешься, либо пересиливаешь обстоятельства и живёшь дальше.

– Зачем тебе такой выбор? Ради денег? Да, сын, мы никогда не жили богато, но…

– Деньги ни при чём! Хотя… и они мне нужны. Знаешь, что мне сказала Альвина?

– Кто такая Альвина?

Рамиль взбеленился:

– Ты даже не знаешь имени моей девушки! Бывшей, но девушки! Она сказала, что я типичный неудачник, что мужчиной мальчика делает либо война, либо Зона.

Вот оно что. Какая-то глупая малолетка начала вкручивать в мозги парню идею о «рождении мужчины в бою», и Рамиль купился.

– …и она права! – парень едва не визжал. – Война делает из мальчика настоящего воина, выбор. И я стану воином, вот увидишь. Вся эта шелуха исчезнет, останется лишь настоящее.

– Лучше бы ты меня спросил, что делает с людьми война, – хрипло и спокойно отозвался Монгол, – я бы показал тебе следы от пулевых, место, куда мне осколок прилетел. Это мне дала война…

Рамиль молчал.

– Слушай, сын, – попытался разрядить обстановку Хусаинов, – я понимаю, семнадцать лет. Гормоны играют, хочешь понравиться девочке… Хочешь быть в её глазах крутым сталкером, но пройдёт время – и ты станешь жалеть о своём поступке. Мама ждёт дома и волнуется. Я волнуюсь…

– Тогда возвращайся домой и успокой маму. Я не вернусь, пока не разберусь в себе!

Монгол собрался с мыслями и решился произнести то, о чём старался не говорить и не думать:

– Твои друзья мертвы. Мальчик, твой друг, изнасилован отморозками и, кажется, сходит с ума. Я, кочегар из Казани, двадцать минут назад убил четверых. Убил, сынок! Убил, чтобы спасти тебя!

– Дело не в девушке! – выкрикнул Рамиль. – Я хочу стать хоть кем-то!

Кем-то, кем-то… Снова эхо в мозгу, мысли рассыпаются…

– Не надо… Пожалуйста, – зашептал Монгол, чувствуя, как мутант выдёргивает его из этого светлого – несмотря ни на что – светлого воспоминания.

– Хочешь ещё раз увидеть сына? Хочешь, чтобы этот момент продлился?

– Да, хочу…

– Но его не будет! – голос мутанта стал хриплым и злым. – Тогда ты общался с ним как с человеком в последний раз. В последний раз мог с ним поговорить. Но ты ведь многого ему не сказал, верно? О многом не спросил! Упёртый подросток пошел вглубь аномальных земель. Рамилю казалось, что сама Зона ведёт его…

А Монгол плакал. Слёзы солёными горячими ручейками текли по лицу, он вспоминал сына, того, прежнего Рамиля, который разбивал коленки, катаясь на велосипеде, курил с друзьями в подворотне, где и был застигнут отцом. Тот Рамиль был хорошим, добрым мальчиком. У железнодорожной насыпи Рамиль был напуганным, запутавшимся в собственных мечтаниях, но всё же прежним. Когда же спустя два года они встретились вновь…

– Когда вы встретились вновь… – словно вынимая мысль из головы Монгола и продолжая её на ходу, заключил мутант, – он уже дошел до «Скорбящего Камня» и стал Адептом Зоны. Помнишь ту встречу?

– Нет! Я не буду её вспоминать!

– Будешь… Ты вспомнишь…

И вновь перед глазами пляшет разноцветие красок, из безумной, почти врубелевской палитры вырываются отдельные цвета: красный – кровь, зелёный – шумящий лес вдали, белый – бледное лицо Рамиля… Они встретились два года спустя. Отец и сын. Монгол к тому времени окончательно обосновался в Зоне и все свои силы тратил на поиски Рамиля. Но Зона будто прятала парня от отца. Два года на этом мизерном, в сущности, клочке земной плоти он не мог отыскать своего сына, мучился, порывался вернуться к жене, в Казань… С Лией он больше не увиделся. Супруга умерла за два месяца до памятной встречи у Проклятой Топи. Бедная, наивная женщина была уверена, что муж сгинул, уйдя вслед за сыном. Никаких вестей от него не было. Монгол не хотел тревожить супругу по пустякам, а она ждала долгие месяцы.