Я – странная петля

Когда мы поворачиваем руль машины, мы точно знаем, куда машина поедет; мы не беспокоимся о том, что кучка строптивых молекул может взбунтоваться и саботировать поворот. Когда мы включаем сильный огонь под кастрюлей воды, мы знаем, что через несколько минут вода закипит. Мы не можем предсказать точную схему расположения пузырьков в кипящей воде, но нам на это совершенно плевать. Когда мы снимаем консервную банку с полки магазина и ставим в тележку, мы точно знаем, что она не превратится в упаковку чипсов, не загорится у нас в руках, не окажется неподъемно тяжелой, не провалится сквозь прутья тележки, будет смирно стоять, если мы поставим ее вертикально, и так далее. Конечно, если мы положим консервную банку горизонтально и начнем катать тележку по магазину, банка в тележке будет непредсказуемым образом кататься туда-сюда, но все ее передвижения не будут выходить за рамки наших ожиданий, а также будут малоинтересны и не особо значимы для нас, вызывая разве что легкое раздражение.

Когда мы произносим слова, мы знаем, что промежуточное давление волн не превратит их в другие слова, что они достигнут ушей наших слушателей без изменений, даже с теми же самыми интонациями, которые мы в них вложим. Когда мы наливаем молоко в стакан, мы точно знаем, насколько нужно наклонить упаковку, чтобы налить нужное количество молока и не пролить ни капли. Мы контролируем молоко и получаем желаемый результат.

Все это совершенно не удивляет нас! И я мог бы продолжать этот список, и вскоре он стал бы очень скучным, поскольку все это вы знаете инстинктивно и принимаете как должное. Каждый день нашей жизни мы множеством неписаных путей зависим от бесчисленных твердокаменных убеждений о том, как ведут себя вещи видимого, осязаемого мира (и твердость камня является одним из примеров этих бесчисленных твердых убеждений).

С другой стороны, тут, «наверху», в макромире, непредсказуемостей тоже полно. Как насчет еще одного списка, на этот раз типичных непредсказуемостей?

Когда мы бросаем в корзину баскетбольный мяч, у нас нет ни малейшего представления, попадет он туда или нет. Он может отскочить от щита, а затем замереть на пару секунд на кольце, держа нас в напряжении, возможно держа в напряженном ожидании целую толпу людей. Решающий матч в баскетбольном турнире может развернуться совершенно по-разному, и это будет зависеть от микроскопической разницы в положении мизинца игрока, который в последнюю секунду сделал отчаянный бросок.

Когда мы начинаем формулировать мысль, мы не знаем ни какие слова подберем в итоге, ни какой грамматической конструкцией в итоге воспользуемся; мы не знаем, проскочит ли в нашей речи оговорка, не знаем, что о нашем подсознании эта оговорка может сказать. Обычно раскрытие этих маленьких тайн мало на что влияет, но порой – скажем, на собеседовании – их последствия могут быть огромны. Подумайте о том, как люди набросятся на политика, чье подсознание выберет слово, полное политического подтекста (например, «крестовый поход против терроризма»).

Когда мы скатываемся на лыжах с холма, мы не знаем, упадем на следующем повороте или нет. Каждый поворот – это риск, где-то маленький, где-то большой. Сломать кость можно из-за события, причину которого мы не осознаем никогда, поскольку она зарыта глубоко под особенностями взаимодействия снега и наших лыж. А крошечная деталь в том, как мы упали, может решить все: получим ли мы многочисленные переломы, которые перевернут всю нашу жизнь, или незначительную трещину.

Если вкратце, макромир для нашего человеческого восприятия – это сокровенная смесь из различных событий, от максимально предсказуемых до совершенно непредсказуемых. В первые годы нашей жизни мы знакомимся с этим спектром, и степень предсказуемости большинства действий, которые мы совершаем, становится для нас обычным делом. К окончанию детства мы приобретаем рефлекторное чутье, которое подсказывает, какова степень непредсказуемости событий нашей повседневной жизни, и в тот же момент непредсказуемый край спектра становится для нас одновременно пугающим и манящим. Риск притягивает нас и в то же время пугает. Такова жизнь.

Столкновениум

Теперь я приступлю к более сложной метафоре, иллюстрирующей размышления о многоуровневости причин в нашем мозге и сознании (и, наконец, если вы позволите мне использовать такую терминологию, в нашей душе). Представьте лишенный трения бильярдный стол, на котором лежит не шестнадцать, а несметное количество крохотных шариков, называемых «симбы» (акроним фразы «система из мелкого бисера»). Эти симбы сталкиваются друг с другом и отскакивают от стен, лихо раскатывая по своему плоскому миру, – а раз трения в нем нет, катаются они бесконечно, не останавливаясь.