Я, Тамара Карсавина. Жизнь и судьба звезды русского балета

Он – такой молодой, самый простой парень и одновременно прекрасный принц, скуластый, с горящим взором… его пылкость, пируэты с батманом и двойные повороты в воздухе, его способность головокружительно исполнить простую диагональ с пробежкой, его высокие ретире и полупуанты на кончиках пальцев ног… его ноздри, трепетавшие как у Нижинского, которого он напоминал мне так часто, – и сверх того еще и строгая и мужественная осанка, которой так не хватало Вацлаву… Она – зрелая, женственная и хрупкая, с маленькой черноволосой головкой, лучистой улыбкой, лукавыми морщинками в уголках глаз, с гордым изяществом очертаний фигуры, сложенной с таким совершенством пропорций, с ее сдержанным и рафинированным эротизмом… Как удавалось им проскальзывать друг в друга, точно рыбкам, чуть касаясь, как птицы, и хватать друг друга жадно, как хищники!..

«Па-де-де – это разговор влюбленных», – сказал Нуреев. Нет лучшего подтверждения этим словам. А я – я, глядя на них, снова переживала все, что было с Больмом…

Кто-то стучит в дверь. Два коротких маленьких удара: Эмильенна.

* * *

15 часов

Эмильенна спросила, не хочу ли я посмотреть в прямом эфире высадку американцев на Луну. Конечно, хочу! Ни за что на свете не пропущу такого подвига. Она зайдет за мной ночью, около двух часов. Весь пансион – дирекция, администрация, обитатели – соберется в общем зале перед телевизором.

Девочка с розой

Биконсфилд, 23 июля 1969

Лежу на кровати в пеньюаре, подложив под спину подушки. А твердой подставкой для серой тетради служит альбом. Это альбом фотографий «Видения розы», я очень давно его не листала. И даже забыла дату премьеры, выбитую на корешке: Монте-Карло, 19 апреля 1911 года. Один из самых громких успехов «Русских балетов»…

На столике у изголовья – «вкусности для мадам», и еще немного сметаны, как всегда. Мне нужно поднабираться сил, как говорит Эмильенна.

Окно открыто. Десять часов утра, но уже жарко, и я чувствую усталость. Правая нога, распухшая под повязкой, лежит на подушке. Что со мной произошло? Как ни пыталась Эмильенна объяснить мне, я с трудом смогла собрать воедино кусочки пазла. Восстановим же цепь событий…

Позавчера, часа в два ночи с 20-го на 21-е, Эмильенна, как обычно, постучала в дверь. Я успела чуть-чуть подремать и проснулась очень рано, так что была уже одета и причесана. Когда мы вошли в большой зал, почти все обитатели пансиона уже были там – мужчины в костюмах, а женщины в вечерних платьях, будто пришли на какую-то церемонию. Перед телевизором, взгроможденным на столик, в три ряда расставлены три десятка стульев.

Директор встречает меня, многие из собравшихся приветливо машут рукой. Людвиг не отходит от меня ни на шаг. Чувствуется, что он горд быть рядом со мной. Вот что каждый раз удивляет меня: я осталась в памяти как знаменитая балерина. Приносят шампанское. Я машинально беру бокал, потягиваю маленькими глотками. Все приветствуют друг друга, обмениваются репликами, и вот наконец дают сигнал: пора занимать места перед телевизором.

Ретрансляция начинается – на мысе Канаверал работают все мировые телестанции. В ожидании, когда космонавты выйдут на поверхность Луны, что предположительно ожидается в 2 часа 56 минут по лондонскому времени, нам снова показывают кадры трехдневной давности – запуск «Аполлона 11». Мы видим героев в белоснежных доспехах – Армстронга, Олдрина и Коллинза. Все трое улыбаются. Они осваиваются внутри космического корабля. Пуск. Отрыв от земли. Жизнь на борту: один из космонавтов намазывает паштет на тартинку, консервная банка плывет по воздуху в кабине… Нам с гордостью объясняют, что НАСА принимает вызов, брошенный президентом Кеннеди: догнать и перегнать СССР, который в 1961 году запустил в космос первого человека – Юрия Гагарина. Видно, никак американцам не дают покоя советские достижения. «Холодная война» дошла и до космоса. Усевшись в зале, я чувствую на себе быстрые взгляды. Что с того, что больше половины жизни я прожила в Англии, – все равно меня считают русской, а значит, и советской (люди не ощущают разницы). Такова участь эмигрантов – не быть полностью ни там, ни здесь. Наверняка и Людвиг чувствует то же самое.

Армстронг первым выходит из лунной капсулы. Его нога ступает на почву – он описывает ее как пыльную. Ватная белизна, феерическое прилунение, медленные и упругие шаги – что за чудесное либретто для современного балета! Воображаю хореографию в стиле Нижинского. И мне вспоминаются слова Люсьена Доде – это ведь он сказал о Вацлаве, что ему не писаны законы Ньютона, ведь он доказал: силы притяжения не существует, воздух – лишь зефир, а тело соткано из перьев.

«Для человека это маленький шажок вперед, а для всего человечества – прыжок великана», – заявляет Нил Армстронг замогильным голосом. При слове «человечество», которое превышает понятие наций, у меня теплеет на сердце. Нас, кажется, сейчас 600 миллионов – тех, чьи взгляды прикованы к голубому экрану.