Я тебя куплю

— Камиль! Мне и так жутко стыдно! Если бы не твое состояние, вообще влетела бы в квартиру, вооруженная пощечиной.

— Уф, а это уже серьезно. Но осмелюсь напомнить, у меня отличный защитный рефлекс. Кажется, однажды ты уже пыталась ударить меня.

— Ты что, все-все помнишь? — Она округляет глаза.

— Конечно, я же люблю тебя!

Замирает на месте, открыв рот. Але, девочка, ты привидение увидела? Я же просто в любви признался. Или ты уже не так уверена, что я способен на это чувство?

— Повтори, — шепотом просит она.

— У меня отличный защитный рефлекс.

— Не это, — начинает злиться.

— Я не беременный.

— Камиль!

Обожаю, когда она сердится! Лакомый кусочек, который хочется съесть без остатка.

— Хорошо-хорошо! — Подхватываю ее на руки и несу в спальню. — Сейчас повторю. Хоть тысячу раз!

Глава 6. Семья

Ася

Продать своего ребенка криминальному авторитету… Еще недавно у меня челюсть упала бы от такого поворота. Что это за мать такая?! Да, беременность незапланированная. Бывает. Но как можно продать-то?! Особенно зная, кому. Кем он вырастет под крылом Чеховского?

Сегодня я иначе смотрю на многие вещи. Этот ребенок нелюбимый, ненужный. Раз матери важнее деньги, то с Чеховским ему действительно будет лучше. Во всяком случае, он не будет ни в чем нуждаться. Папаша его даже мамами обеспечит. На любой вкус.

Похоже, я черствею. Или спадают розовые очки. Я вижу, как меняется Камиль рядом со мной. Но меня пугает, что меняюсь и я. Перестаю проникаться сочувствием ко всем подряд, а кого-то и вовсе откровенно ненавижу. Мы будто ролями меняемся.

Я переплетаю наши пальцы, наслаждаясь его поцелуями, а по щекам текут слезы. Счастье-то призрачное. Камиль слишком привязан к своей семье и предан делу. Я дышу тревожным ожиданием нового приказа Адель.

Проходят дни, пролетают ночи. Мы каждый миг посвящаем друг другу, почти не вылезая из постели. Смотрим нелепые комедии, деремся подушками, купаемся в ванне с пеной, вместе готовим какие-то странные блюда, тискаем котят, споря в выборе их кличек, и ждем, что Маркиза покрутит лапкой у виска.

Камиль лишь раз в день включает телефон. Просматривает пропущенные звонки, прочитывает сообщения и снова отключает. Не перезванивая и не отписываясь. Иногда он топчется у балконной двери, глядя на улицу и потирая ладони о бедра. Курить хочется. Но ни слова не говорит. Знает, что не разрешу.

А на четвертый день нашего уединения происходит то, чего я боялась больше всего.

Не сумев дозвониться, Адель отправляет к нам Азиза. Переминаясь с ноги на ногу на пороге, он докладывает, что начальство велело срочно приехать.

— У Адель всегда все срочно, — констатирует Камиль. — Передай ей, что я увольняюсь.

— Брат, вопрос не по работе. Это семейное дело.

— Что-то случилось? — напрягается Камиль. — Что-то с Чехом?

— Тебе лучше поехать со мной. Не поедешь, мне придется сказать Адель, где вы живете. Пойми, я сейчас меж двух огней.

— Что за секретность?!

— Камиль, просто сядь в машину! — повышает голос Азиз, потянувшись к кобуре на поясе. — Не доводи до греха, брат! Мне приказано привезти тебя любой ценой.

Усмехнувшись, Камиль делает шаг назад и мотает головой.

— Какой-то дебилизм, — тяжело выдыхает он. — Собирайся, — бросает мне через плечо. — Со мной поедешь.

Азиз облегченно опускает плечи. Мы с ним можем лишь обменяться кривыми улыбками вместо приветствия. Безвольные мыши в клетке.

Одевшись, я насыпаю Маркизе побольше корма, подливаю воды и, заметив, что Камиль надевает куртку поверх майки, велю немедленно надеть свитер. Привыкший к моему тотальному контролю, он молча повинуется, и мы отправляемся на виллу Чеховского.

Припорошенные снегом деревья выглядели бы красиво, не будь это место пронизано злом и беззаконием. Держась за руку Камиля, я ступаю по брусчатке, и каждый мой шаг тяжелым эхом отдается в голове. Мне бы потянуть его обратно, взять билеты на край света и улететь в один конец. А я добровольно веду Камиля в бандитское логово, из которого еще недавно всеми силами вытаскивала.

Служанка берет мое пальто и его куртку, и мы следуем за Азизом в гостиную. Адель сидит на диване, Чеховской в кресле. Ни детей, ни Глеба тут нет.

— Что это за цирк? — фыркает Камиль, едва мы входим. — Кому я понадобился так срочно?

— Мне, — произносит незнакомый мужской голос.

Из кресла, стоящего к нам высокой спинкой, поднимается статный мужчина с аккуратно стрижеными пепельными волосами. Его глаза — серо-голубые и холодные — как-то странно улыбаются, учитывая, что тонкие губы даже не намекают на улыбку. Он словно рад нас видеть, но старается не подавать вида.

— Если бы Азиз сказал, что тебя вызвал я, ты бы не приехал, — договаривает он, и я слышу, как скрипят зубы Камиля.

Адель пожимает плечами, Чеховской разводит руками.

Не трудно догадаться, что этот человек — их отец. Уж больно похожи детки на него. Особенно сын. Взгляд, как под копирку.

— Не рад отца видеть?