Я тебя не променяю

‒ В принципе, я не тороплю. Можешь подумать. ‒ Но тут же дополнил: ‒ Только не слишком долго, а то ‒ мало ли. ‒ Продолжил без перехода: ‒ И, если ты домой, могу тебя подвезти. У меня ещё есть немного времени.

Саша стиснула зубы, проговорила бесцветно, едва шевеля губами:

‒ Спасибо. Не надо, ‒ повернулась к выходу.

 ‒ Ну что ж, тогда ‒ до встречи, ‒ спокойно отозвался Герман, наблюдая, как она вылезает из машины, и пока не захлопнулась дверь, успел многозначительно сообщить: ‒ Буду ждать твоего звонка. С нетерпением.

Ерунда какая-то. Не может быть правдой. Замуж. Это просто прикол, идиотская шутка. Саша даже захотела ещё раз переспросить, развернулась, но машина уже стронулась с места. Зато Герман заметил её движение, непонятно, что точно подумал, но вскинул одну руку к уху, изображая, что разговаривает по мобильнику. Ответил без вопроса, намекнул, напомнил.

Саша на автомате двинулась вдоль улицы. Куда? Ну, наверное, к остановке, как всегда после универа: сесть на маршрутку, ехать домой. Эта, настроенная на привычные вещи, заточенная под условные рефлексы половина работала исправно и чётко. Зато другая, осознанная, отказывалась воспринимать реальность, будто отключилась под действием предохранителя или перешла в щадящий спящий режим, боясь перегореть. Поэтому Саша и увидела его в самый последний момент, едва не налетев. Или даже не так ‒ внезапно прозрела, возвращённая в действительность прозвучавшим совсем близко собственным именем.

‒ Сашка?!

‒ Костя?

Он шёл навстречу. Точнее, уже не шёл, стоял, прямо перед ней.

‒ Где ты была?

И по интонациям, и по голосу, и по выражению лица, в которых отразились сразу и недоверие и надежда, и гнев и волнение, Саша определила: он уже знает где, а значит, нет смысла выкручиваться и врать. Но это даже к лучшему, что можно сказать прямо:

‒ В машине. С Германом.

Костя с силой втянул воздух, так что ноздри раздулись, поинтересовался напряжённо и холодно, не скрывая неприязни:

‒ И что вы там делали?

Саша отвела глаза. Не из-за стыда. Просто те вдруг стали непозволительно влажными.

‒ Разговаривали, ‒ произнесла сквозь ком в горле.

Костя как-то странно вздрогнул, словно его передёрнуло.

‒ Саш, прости. ‒ Приблизился почти вплотную, приподнял руки, опять опустил. ‒ Я знаю, что ревность тут не к месту, но всё равно крышу сносит, как только подумаю, что ты с ним.

Она отступила на шаг. А больше всего на свете хотелось, как раз наоборот, придвинуться, прижаться, обнять, и чтобы Костя обнял в ответ, крепко-крепко, но…

‒ Ты не виноват. Это я должна извиняться, что втянула тебя. В такое.

‒ Глупостей не говори.

Он посмотрел в уходящую перспективу улицы, надеялся увидеть серебристо-серый автомобиль. Но тот уже давно укатил.

‒ Что ему теперь от тебя надо?

‒ Да ну. Не хочу про это.

Костя прищурился, выдал с вызовом:

‒ Мне у него спросить?

‒ Кость, ну… ‒ Саша посмотрела ему в лицо, в глаза, пасмурные, хмурые, потерявшие свой тёплый золотой блеск. Хуже вряд ли будет. ‒ Он сделал мне предложение.

‒ Какое? ‒ Костя растерялся, задумчиво свёл брови, но Саша молчала. И он сам допёр. ‒ В смысле… чтобы ты… за него… замуж? ‒ Он тоже, как и она, поверил не сразу, сначала предположил, что ошибся, не так понял, но её затянувшееся молчание оказалось красноречивее слов и подтверждающих жестов. ‒ Где он?

‒ Не знаю, ‒ Саша неосознанно оглянулась. ‒ Уехал. ‒ И опять посмотрела на Костю. ‒ Только, пожалуйста, не надо ничего. Искать его. Ладно?

‒ Но ты же не собираешься соглашаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она настроила себя, что ради его спокойствия и безопасности способна улыбнуться и воскликнуть вполне беззаботно и убедительно:

‒ Конечно, нет. С ума сошёл? И… ‒ вздохнула чуть капризно, ‒ я домой хочу. Устала.

‒ Хорошо, ‒ кивнул Костя. ‒ Я тебя провожу.

И проводил, до дома, до подъезда, как обычно. И совсем не так. Без долгих прощальных поцелуев, легкомысленных шуточек и милой романтической болтовни. Даже не обнял, будто не решался прикоснуться. Брезговал? Но и Саша не хотела, чтобы Костя её обнимал. Толку-то. Только дразнить себя иллюзорностью того, что раньше казалось непоколебимо крепким и надёжным. А дома Варя бродила вдоль подоконника и парочки отведённых специально под цветы полок, с отрешённым видом жала на рычажок пульверизатора, опрыскивая хозяйские орхидеи.

‒ Ты разве сегодня не работаешь?

Подруга развернулась, поморщилась.

‒ Ну её, эту работу. Всё равно уже через неделю сессия. Некогда. Съездила, уволилась. В сентябре лучше другую найду. Вон Максимова рассказывала, их из ресторана, если поздно заканчивают, по домам развозят. Лучше уж так, чем… ‒ она замолчала, не желая развивать тему, возрождать неприятные воспоминания, только вздохнула, шмыгнула носом, и Саша не удержалась.

‒ Варь, прости.

Подруга уставилась удивлённо.

‒ Ты-то тут при чём?

‒ Притом, ‒ Саша стеснённо улыбнулась уголками губ, дёрнула плечом. ‒ Без меня у тебя ничего бы этого не было. Ни неприятностей на работе, ни того… вечером, после.