Я тебя не променяю

Пока ехала и шла от остановки, тоже думала и упрямо надеялась: а вдруг всё-таки тем и ограничится. И Герман, услышав, что она на всё согласна, просто посмеётся в своё удовольствие, наговорит унизительных гадостей. А иначе…

Если он не догадается, она ведь сама может попросить выпить в честь… как там? помолвки?

А дальше что? Да неважно.

Герман появился одновременно с Сашей. На машине, конечно. Припарковался в углу, образованном длинной глухой стеной соседнего здания непонятного назначения и заросшим палисадником, напротив скромного крыльца служебного входа, вылезая, приветственно махнул рукой и начал говорить ещё на подходе.

‒ Рад тебя видеть, Саша! И знаешь, не ожидал, что ты позвонишь настолько быстро. Приготовился ждать.

‒ А смысл тянуть-то?

Это не Герман, и уж точно не Саша. Прилетело с другой стороны, неожиданно, непредсказуемо. И они оба развернулись, и произнесли почти одновременно.

‒ Костя?

‒ А тебе-то что надо?

‒ Ну как? ‒ невозмутимо воскликнул Костя, отвечая не Саше, а Герману. ‒ Я же тоже сторона заинтересованная. Нельзя без меня. Да и прошлый разговор у нас какой-то низкоэффективный получился. Не на равных.

Он остановился, и Герман остановился, и Саша застыла на месте, переводя взгляд с одного на другого, а в сознании бесконечно прокручивалась одна мысль «Как хорошо, что он пришёл. Как хорошо, что он пришёл». Даже если это было неразумно и эгоистично, но насколько легче оказаться сейчас не одной.

‒ Я бы, конечно, тоже мог народ собрать, ‒ продолжил Костя. ‒ Чтоб тебе навалять. Но предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно. В одиночку. ‒ Он с беззаботным видом засунул руки в карманы. ‒ Ну-у, почти.

Саша успела подумать, скорее всего, он про то, что теперь-то они вдвоём, но ошиблась. Костя имел в виду совсем другое.

Он вынул руки из карманов, и одна оказалась не пустой.

‒ Костя!

Он удобно расставил ноги, выпрямил локти, наставил на Германа пистолет, щёлкнул флажком предохранителя, показательно. Палец застыл неподвижно на спусковом крючке.

‒ Костя! Ты что? ‒ Саша сорвалась с места, метнулась к нему, но налетела, будто на стену, на произнесённое громко и твёрдо:

‒ Саш, стой! Сделаешь ещё шаг, я сразу выстрелю.

И она послушалась, остановилась. Поверила. Он ведь и правда ‒ сделает, как сказал. Она-то уж его знает, как никто другой.  Она ведь сама прикидывала, как разделаться с Германом, храбрилась, предполагала, что сможет, но сейчас всё выглядело и воспринималось по-другому.

‒ Костя, не надо! Если ты его пристрелишь, тебя же посадят. Из-за него.

‒ Да плевать. Переживу.

‒ Костя, нет. Я так не могу, ‒ она опять дёрнулась, двинулась к нему.

‒ Саш! Я сказал ‒ стой! Я не прикалываюсь, я действительно выстрелю.

Она опять замерла, опять поверила. А Герман не верил, или только вид делал, посмотрел снисходительно.

‒ Так чего тянешь-то?

Но голос оказался слегка осипшим, предал на мгновение. Или Саше почудилось? А Костя прищурился, глядя поверх пистолетного ствола, наклонил голову набок, пояснил охотно:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‒ Любопытно же. За тобой наблюдать. Что ты сделаешь, что ещё скажешь? Я ж вообще люблю поболтать. А сегодня мы как раз ‒ один на один, никто не мешает. ‒ Он бросил короткий взгляд в Сашину сторону. ‒ Саш, ты же тоже не станешь больше мешать? Ведь правда? ‒ И опять с интересом воззрился на Германа. ‒ Надоест, тогда и пристрелю.

‒ И что? Действительно думаешь, что попадёшь?

‒ Без проблем. Я может и выгляжу как лох, но стрелять умею.

Костя отвёл пистолет чуть вниз и в сторону, несколько секунд выцеливал, а потом ‒ надавил на спуск. Выстрел грохнул, и одновременно взорвалась большая фара на серебристо-сером крутом Эвоке, осколки осыпались вниз.

‒ Ну как?

Герман нервно скривился, рассчитывал, скорее всего, на насмешливо и презрительно, но уж как получилось, а Костя продолжил:

‒ Я уже Сашке рассказывал, что почти всю свою жизнь в военных частях провёл. Вот ведь, пригодилось. Но я ж в принципе убивать не планирую. Зачем? Просто откорректирую кое-что. Исправлю ошибки природы.

Выглядел он при этом совершенно спокойным, даже немного усталым и разочарованным, Саша пыталась заметить дрожь нерешительности в напряжённо выпрямленных руках, но нет, вот даже нисколько, и она опять проговорила осипшим голосом:

‒ Костя, пожалуйста. Прекрати.

‒ Нет, Саш, ‒ возразил тот убеждённо. ‒ Иначе никак. Он же не отцепится. Ему же нравится смотреть, как мы беспомощно трепыхаемся, мечемся, как ты ломаешь себя. Ты же сама понимаешь. Даже если он на тебе женится… А он может. Чисто по приколу. Потом позабавится немного, поимеет, как захочет, и пошлёт. А то и приятелям отдаст. Он же изобретательный, знает, как развлечься по полной. ‒ Он кивнул Герману. ‒ Я же правильно говорю?

Тот только поморщился, но Костя и не собирался его выслушивать.