Я тебя (не) прощу

Она была по-прежнему ему близка. Даже такая, совсем новая и незнакомая — со сталью, которой порой переливался мягкий голос; с усталыми глазами человека, который пережил слишком многое… и вместе с тем — с той затаившейся на глубине души девочкой, которой так хотелось верить в лучшее, но было страшно снова обжечься.

И все это — из-за него. Он сам воздвиг между ними эти горы из непонимания, предательства и жестокости, за которыми оказалось похоронено все лучшее, что было. Он сам проложил между ними эту пропасть, а теперь не знал, как через нее перепрыгнуть.

Но мог попытаться. Ничто не приходит в этой жизни само — ему всегда приходилось за все бороться. Кроме одного — сердца Авы, которое она так легко ему отдала и которое он так бездумно разбил. И как следствие — сейчас настала пора отвоевывать его назад с боем, в котором мог либо выиграть, либо окончательно погибнуть.

— Привет, — произнес он бодро, несмотря на то, что сердце тоскливо замерло, когда Аврора открыла дверь в ответ на его стук.

И тут же вынужден был отшатнуться, потому что она с треском захлопнула ее обратно, едва не врезав при этом ему по носу.

Что ж, нынешнее настроение бывшей жены было ею вполне ясно обозначено. Стоило полагать, что на порог его больше не пустят, но позволить себе уйти ни с чем он все же не мог.

Выдержав паузу, Арсений снова постучал — негромко, но настойчиво, давая понять, что никуда не уйдет.

До него донеслись легкие шаги, но никто так и не открыл.

Он подавил тяжелый вздох. Окей. Он ведь и не воображал, что все будет легко и просто?

Оглядевшись по сторонам, Арсений заприметил старую деревянную лестницу, прислоненную к дому и ведшую, очевидно, на чердак.

Он снова постучал в качестве предупреждения, и снова не получил ответа. Поэтому решительно крикнул:

— Ава, или ты сейчас откроешь или доведешь меня до того, что я буду вынужден залезть на чердак и…

Дверь резко распахнулась. Но на пороге оказалась не Ава, что дико его разочаровало, а Галина Ивановна.

— Ну и что ты тут буянишь? — поинтересовалась она строго.

— Я… просто хочу видеть дочь, — заявил он в ответ.

Она посмотрела на него таким взглядом, словно видела всего насквозь, после чего насмешливо резюмировала:

— Дочь, значит… Ну-ну… Ладно уж, тебе повезло — сегодня выходной, так что Леся дома. Я ее позову, а ты… стой тут смирно!

Грозно зыркнув на него напоследок, Галина Ивановна скрылась в доме, Арсений же решил последовать сказанному и принялся молча ждать.

В конце концов, Ава наверняка не оставит его с дочерью наедине. Ему так много еще нужно было ей сказать… вот только она явно не желала слушать, и он ее в этом не винил. Но рано или поздно он найдет возможность сделать так, чтобы она позволила ему высказать то, что пока не успел. То, что было куда более важным, чем все, на что они тратили время прежде.

Когда дверь снова отворилась, его поджидало новое разочарование. Даже два.

Первое — Леся смотрела на него исподлобья, явно не слишком обрадованная его приходу.

А второе — это Галина Ивановна, которая коротко сообщила:

— Ава занята, так что за вами присмотрю я.

— Она меня избегает, не так ли? — не удержался Арсений от вопроса.

Женщина посмотрела на него с молчаливым осуждением, но отрезала твердым голосом:

— Ей некогда. Работает практически в одиночку…

Он отметил для себя последние слова, но в настоящий момент куда важнее было попытаться наладить контакт с Лесей.

Рука его была твердой и уверенной, когда он протянул ее навстречу дочери, но в душе что-то дрогнуло от того, как она на него смотрела.

— Пройдемся? — предложил он.

— Не хочу, — буркнула Леся, отворачиваясь от него.

К этому он готов не был. Видимо, успел поверить, что все будет куда проще после того, как эта девочка сама пошла ему навстречу, назвав однажды папой.

Но теперь все изменилось.

— Почему? — спросил терпеливо.

— Ты обидел маму, — заявила Леся, стараясь говорить строго и хмуро, но он заметил, как у нее предательски дрогнул подбородок. — И ко мне давно не заходил…

Он и сам знал, что виноват перед ними обеими. Но когда эта маленькая девочка, его дочь, говорила ему все это… готов был просто умереть на месте, не зная, как перед ней оправдаться.

Впрочем, оправдываться смысла и не было. Он мог лишь попытаться искупить то, что натворил.

— Я очень виноват, — признал Арсений, не сводя с нее глаз. — Но я очень хочу исправиться. Если ты мне разрешишь. Так что, может быть, мы с тобой немножечко прогуляемся и ты мне расскажешь поподробнее о том, какой я плохой?

Она взглянула на него искоса, а он так и стоял перед ней с приглашающе вытянутой рукой, не зная, куда деть свою огромную ладонь, такую пустую, такую сиротливую без маленькой ладошки, доверчиво вложенной в нее.

— Ладно, — неохотно согласилась Леся, но руки ему так и не подала.

Арсений был вынужден выпрямиться и с пониманием принять то, что его отвергли. Пока что — отвергли.

— Спасибо, — произнес искренне. — А куда пойдем? — добавил, спускаясь следом за Лесей с крыльца.

— Мама сказала далеко не ходить, — ответила дочь. — Так что походим по саду и хватит.

— Хорошо, — покладисто согласился он.