Я тебя не знаю

После того как вышел роман «Ревность», я перестал что-либо писать. По крайней мере, я больше не просиживал часами за компьютером. Среди файлов время от времени появлялись разного рода наброски и заметки, но никаких мыслей о новой книге не возникало. Возможно, я просто не подпускал их к себе, хорошо помня, как собственные амбиции едва не разрушили наши с Марией отношения.

Но Мария не была слепой. Она видела, что я по-прежнему люблю читать, сидя вечером в кресле. От нее не укрывалось и мое любопытство, которое я проявлял к любым новинкам, и как много времени я мог проводить в книжных магазинах, просто прогуливаясь между полками, разглядывая корешки и беря тот или иной экземпляр в руки.

Всякий, кто любит читать, в глубине души мечтает написать ту самую книгу. Иногда он ее действительно пишет. А иногда пишет, но в переносном смысле – своей собственной жизнью и поступками.

«Ревность» далась мне (и нам с Марией) слишком тяжело. И дело не только в том, что мы чуть было не расстались, а она едва не погибла, а в том, какие глубины жизни та книга передо мной раскрыла. На диктофоне остались записи десятков встреч с женщинами, которые пали жертвами ревности – в том или ином смысле. Некоторые из них расстались со своими безумными мужчинами. Некоторые продолжили с ними существовать и дальше. Некоторые, наоборот, сами были поражены этой страстью и изо всех сил старались с ней справиться.

Отец у Марии – священник. Человек, которого я не понимал и сторонился, но который в итоге поменял мою жизнь к лучшему. Немногословный и мудрый. В определенный момент он открыл для меня истину, которая поддерживает меня до сих пор: сама по себе ревность – это положительная сила души, ее ревностность.

Книга получилась. Денег я на ней не заработал, но все равно остался ею доволен. Мария тоже была рада, потому что эти страницы стали для нее олицетворением пути, который мы прошли. И стали в конечном итоге только сильнее.

– Все понятно, «Ревность» написана и вторую такую книгу ты писать не будешь, но у меня есть для тебя интересный собеседник, – продолжила Мария.

– Погибшая душа?

– Нет, с ней самой все в порядке, но она познакомит тебя с любопытной ситуацией. Ей не терпится все о ней рассказать. Она, кстати, читала твой роман.

Предложение мне не понравилось. Во-первых, я был сыт по горло подобными встречами: они не столько давали что-то, сколько отнимали. Не раз и не два я думал уничтожить все диктофонные записи, оставшиеся после «Ревности»: книга написана, история закрыта, и от одного только воспоминания о лицах собеседников у меня возникало гнетущее чувство. Столько боли, столько страданий – зачем их хранить?

Признаться, я даже саму книгу не перечитывал. В последний раз я видел рукопись, когда подписывал редакторские правки, с которыми согласился, даже не просмотрев. На тот момент – да и сейчас тоже – мне было все равно, как выглядит та или иная фраза. Слишком много сил было отдано ради идеи, которую неосторожное слово не сможет ни испортить, ни улучшить.

Более того, на основной работе у меня наступил напряженный период – трудиться приходилось не только днем в офисе, но и дома, обдумывая маркетинговые стратегии и непростые взаимоотношения с некоторыми коллегами. Короче говоря, идеально вечером или выходными для меня было провести время с книжкой или совершая прогулки с Марией.

– Ну пожалуйста, – сказала Мария, видя мои сомнения. Она редко говорила «пожалуйста». Возможно, даже произнесла это в первый раз. – Я немного познакомилась с ее историей и уверена, ты не пожалеешь.

– Хорошо, – ответил я.

Мария пообещала, что ее подруга мне напишет, и мы оба на какое-то время забыли про этот разговор.

Сообщение пришло тем же вечером:

«Здравствуйте. Мария дала мне ваши контакты. Мы бы могли встретиться с вами в выходные?»

И подпись: Ольга.

Мы договорились встретиться в одном из ресторанов на Большой Никитской. Как и сейчас, был ноябрь. И он приближался к декабрю. Все в городе жило ожиданием снега, и все уже чувствовали усталость от дождей. Иными словами, палитра у моих выходных была не самой яркой, настроения не было никакого – даже книги не читались, – но слово надо держать, и в субботу днем я сидел за столиком, ожидая Ольгу. Женщину, о которой не знал ровным счетом ничего. Даже не представлял, сколько ей лет и как она выглядит. Может быть, красавица?

Она и правда оказалась красавицей. По моему ощущению, Ольга принадлежала к тому типу женщин, которые были совершенны внешне (высокая, светлые волосы) и умели во всем «держать меру». Никакой кичливости в одежде или манерах. Своего рода прозрачность, которая не имеет ничего общего с доступностью – скорее с некоей правильной простотой.

Чувство собственного достоинства в ней, разумеется, было. В общем, в чем-то она была совершеннее Марии. Я даже сам удивился, что опустился до такого рода оценок.

Ольга пришла вовремя, сняла светлое осеннее пальто и поздоровалась со мной. Сразу принялась выбирать в меню кофе, который собиралась пить.

– Я вам очень благодарна за встречу, – сказала наконец она, приветливо улыбаясь.