Я тебя не знаю

– Того, что он не хотел умирать.

– Вы же говорили, что он сам поменялся, и далеко не в лучшую сторону.

– Так не бывает!

Она почти сорвалась на крик. На нас никто не обратил внимания, но она резко хлопнула обеими ладонями по столу, и на ее лице отобразилась боль, которую она, видимо, долго скрывала, и теперь та прорвалась наружу вот так – посреди людной кофейни, в компании мужчины, женатого на ее коллеге.

– У меня есть номер ее телефона, – сказала она. – На звонки она не отвечает, я пробовала звонить. Сообщения читает, но не отвечает.

Она придвинула к моим рукам листок. Десять цифр.

– Вы же писатель. Им были – им и останетесь. Рядом с вами случилась история, и она может стать замечательным сюжетом для книги. Вы ничего не теряете. А если что-то узнаете, то сможете рассказать мне – при встрече или подарив свою новую книгу.

– Что за ненормальная! – сказал я Марии, когда вернулся домой. – Ты ее хорошо знаешь?

– Неплохо. Она моя подчиненная. С ней никогда не было проблем. В своем ли она уме? Сомнений нет. Тебе не понравилось, что она рассказала?

Мы сидели на диване и собирались смотреть фильм. Мария была свежа и, как всегда, держалась спокойно – ничего лишнего ни в словах, ни в движениях. Такие, как она, терпят таких, как я – вечно неуверенных в себе.

Что вывело меня из равновесия, в котором я пребывал в последнее время? То, что Ольга была бесцеремонной? Или то, что предложила выйти за рамки существующего уклада вещей?

При этом надо понимать, что она сильно рисковала, поскольку встречалась и говорила все это мужу своей начальницы. Значит, она была либо в отчаянии, либо хорошо понимала мою ситуацию – знала, что я скучаю по написанию книг. Тогда вопрос: знала откуда?

– Что ей известно обо мне? – спросил я Марию. Мой голос был не моим – слова прозвучали тоном обиженного человека. Или расстроенного. Или даже испуганного.

– Только то, что ты написал в книге, – ответила она, словно не замечая моего настроения.

Мария привыкла дистанцироваться от некоторых состояний супруга. Таким образом ей удавалось не втягивать себя в ситуации, из которых потом труднее выбраться как соучастнику.

– И больше ничего?

– Нет, я просто подарила ей твой роман, как и некоторым своим знакомым. Ольга мне нравится. Она трезвомыслящий человек. И читать она начала не сразу, а только через пару месяцев. Потом сказала: отличная книга. Это все, что она сказала. Все остальные наши разговоры были про работу и про всякую ерунду, о которой говорим мы, женщины. А на днях она сообщила, что у нее есть неплохая история, которая будет тебе интересна.

– Она хочет, чтобы я разбирался в ее проблемах.

Мария посмотрела на меня немного удивленно.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Она хочет, чтобы я сел в подводную лодку и начал погружаться на дно озера. Где-то там я встречу бывшую ее бывшего, и та, возможно, откроет мне какие-то тайны. Вопрос: как все это касается меня?

– Кажется, она просто хотела сделать тебе подарок.

– Или привыкла манипулировать людьми.

– Она не такая.

– Либо ты ее плохо знаешь…

Перед сном, лежа в кровати, я прокручивал разговор с Ольгой. Было понятно, что я соглашусь с ее предложением. Но, таков уж мой характер, я хотел сохранить хотя бы видимость того, что игра идет по моим правилам. А мои правила своеобразны.

Я поднялся с постели, взял в гостиной телефон и написал Алисе.

«Привет. Ваш телефон мне дала Ольга. Нам нужно поговорить. Ничего серьезного. Собираю материал для книги».

Ответ пришел сразу же: «Ок. Могу сейчас». И адрес.

Круглосуточная забегаловка – и я с Алисой.

Черные волосы. Плоская фигура, бледная кожа. Что бы ни говорила Ольга, никакой радости на лице Алисы видно не было, хотя и грусти тоже. Возможно, усталость.

Передо мной лежали три карточки.

– Это варианты событий, – сказала Алиса. – Одна карточка: Давид умер сам, потому что захотел. Вторая: так хотела я. Третья: так хотел еще кто-то.

Все ее слова были расставлены по своим местам.

– Мы же живем в квантовом мире, – добавила она. – Представьте, что за ними (она кивнула в сторону трех картонок) скрыт кот. Живой он или мертвый?

Таким образом она намекала на известный эксперимент Шредингера, ставший олицетворением новой физики, а еще точнее – нового мира, когда о сущностях в нашем мире ничего нельзя сказать точно, пока они не будут оценены.

Точно не помню, но, говорят, Эрвин Шредингер засунул в ящик кота, а вместе с ним и ампулу, которая могла отравить животное. А могла и не отравить. И узнать, жив кот или нет, можно было, только открыв ящик. А до тех пор кот был одновременно и жив и мертв.

Это новое восприятие Вселенной свело с ума многих физиков: несчастные столкнулись с тем, что не могут привычным ньютоновским языком описать реальный (как им казалось) микромир. Оказалось, что на определенной глубине все непостоянно и неопределяемо. Кто-то сравнивал это с волнами, а Эйнштейн – с игрой Бога в кости (так он пытался сказать, что вся эта идея про блуждающие в пространстве кванты – ерунда, на что Нильс Бор, его оппонент, ответил: это Богу решать, что Ему делать).