Я тебя не знаю

Короче говоря, ничто в тот момент не говорило о нем как о человеке, к которому можно испытывать симпатию. Потому что он сам к себе ее не испытывал и вообще не воспринимал себя как привлекательного человека. Человек и человек. Я вас не трогаю, и вы меня тоже.

А Варвара к нему прикоснулась. Скорее всего, это получилось ненароком. В действительности она зашла к нему, чтобы передать бумаги, о которых он просил. Какие-то распечатки каких-то разговоров. В ее облике в тот день (как и всегда на самом деле!) что-то говорило: это замечательное утро, прекрасный день, да и все вокруг великолепно. Удивительно, какую силу должен иметь человек, женщина, хрупкое в общем-то создание, чтобы сохранять вокруг себя такую ауру – посреди мужчин-полицейских. Все же понимают, что такое отдел полиции.

Варвара положила ему на стол стопку листов А4. Он что-то спросил, она что-то ответила. Подошла к его столу, потому что от нее требовались какие-то пояснения. Подошла вплотную к нему, поскольку требовалось что-то показать в распечатках. Начала перебирать листки, которые перед ним лежали, и вот тогда, видимо, случайно, прикоснулась своей рукой к его. Своей женской рукой к нему – полицейскому по имени Тимофей.

Нет, не нужно думать, что он какой-то неуверенный в себе человек. Наоборот, насколько он мог знать, все коллеги испытывали к нему уважение, потому что Тимофей умел себя держать, умел принимать правильные решения. Но в глубине его души, как и в глубине души большинства из нас, лежала тайна. И говорила она о том, что есть вещи, которых на самом деле в его жизни не хватает, как бы он ни пытался себя уверить в обратном. Вот таких прикосновений. От именно таких женщин.

Внешне в тот момент ничего особенного не случилось. Она к нему прикоснулась, не придала этому никакого значения, переложила еще несколько страниц с одного места на другое и ответила наконец на его вопрос. Вот, проговорила она, и указала на листке с текстом то место, которое его интересовало.

А он влюбился.

И оказался в западне, из которой не было, по-видимому, никакого выхода, потому что все, что знали коллеги о личной жизни Варвары, так это то, что она абсолютно счастлива. Какой-то муж с какой-то хорошей работой, у обоих машины, оба активно и совместно проводят выходные. Короче, все у них прекрасно.

И ее утешающие, а на самом деле ранящие слова: «Тимофей, ты обязательно встретишь ту самую». Зачем она это говорила? Почему ему это говорила именно она?

Влюбленность – не страшно. К тому же он полагал, что Варвара ничего не подозревает о его чувствах. Он же не малолетка, чтобы их проявлять. И не злодей, разрушающий чужое счастье, – на чужой правде свою не построишь. Но судьба играла по своим правилам – дел, по которым им приходилось работать вместе, становилось все больше. Все больше и больше им приходилось вместе куда-то выезжать, и все больше он терял контроль в мелочах. Как, например, сейчас: позволил ей не только вмешаться в разговор с этим врачом, но и перевести его в категоричное русло. Что, кстати, было не совсем на нее похоже. Да, Варвара, как и Тимофей, была любителем конкретики, ненавидела терять время на ровном месте, но что-то в ее диалоге с Александром Ивановичем казалось не так. Как, наверное, и в молчании, которое установилось в машине.

– Все в порядке? – спросил через какое-то время Тимофей, когда молчание стало совсем уж невыносимым.

– Мы с Виктором расходимся, – ответила она. – Ты, наверное, этому будешь рад.

На этом их разговор закончился. А вскоре – и сама поездка.

На самом деле образ Варвары был двойственным. Ее внутренняя бодрость и какой-то внутренний свет производили на Тимофея впечатление. Но будь дело только в этом, он бы не проникся к ней чувствами. В мире много бодрых и светлых людей. С некоторыми из таких он пытался построить отношения, но чаще всего дальше свиданий дело не шло. Во многом потому, что за бодростью и светлостью все равно скрывались страхи, и где как не на первом или втором свидании их показывать – особенно если напротив тебя человек с именем Тимофей.

Возможно, он сам вызывал у женщин желание защищаться. Не склонный к лицемерию, на романтических встречах он обычно молчал и внешне был в общем-то угрюмым. Короче, ничего общего с образом мудрого мужчины – просто занудливый человек. Настолько погрязший в своих делах, что даже на свидание с красавицей приходит в поношенной куртке и потертых джинсах. Даже не заботится о том, чтобы выражение лица хотя бы чуть-чуть соответствовало моменту… Моменту взаимной надежды.

Поразительно, насколько иным он был наедине с бандитами. Тоже без проявления лицемерия, но в процессе расследования или допроса в нем просыпалась какая-то энергия, которая двигала его вперед, а обманщиков на допросах заставляла рано или поздно признаваться, что они лгут.