Я тебя не знаю (бонус)

Встречу нашу подстроил вместе с ее матерью и как дурак боялся, что не выйдет ничего. Что прогонит меня. Не сможет простить. Приехал туда с сумкой налегке и как из такси вышел, пешком пошел по песку к дому тому. Воспоминания в голове крутятся на повторе. Как увидел ее впервые. Стоит на самом заборе ветер платье швыряет вверх и в стороны вокруг стройных длинных ног. А я только эти ноги и вижу и волосы ее светлые облаком. Лицо закрывают развиваются, и она напротив солнца стоит, а оно слепит и разглядеть мешает. Вот и заорал ей чтоб спускалась. А когда поймал и в глаза зеленые посмотрел понял, что не выпущу. Конец это. Приговор. Как по голове кирпичом огрело, и я руки разжать не могу. И сейчас поймал, и опять не смог разжать, сильнее сцепил и челюсти стиснул в глаза ее ведьминские всматриваясь, ища в них ответы на незаданные вопросы. Я их задал потом, когда брал ее прямо там в коридоре домика ее тети, у стены, как оголодавший подросток, с наслаждением втягивая запах ее волос и тела и заставляя кричать мне, как скучала. Выдирая из нее признание за признанием. Именно там я понял, что не жил бы без нее. Я б спился на хрен. Даже дети не смогли бы пустоты заполнить. У кого-то любовь в жизни много раз случается. С одной развелся, со второй, а я видать однолюб. Я с этой хочу. До конца. До победного. Мне иногда кажется, что жизни мало, чтоб любить ее и что какая-то тварь может снова отобрать у меня наше счастье. Да, вот такой слабак оказывается. Как без нее остался, так и превратился в подобие человека. Жалкое и никчемное. Помню, как одежду на ней срывал, а она бьет меня по груди и кричит:

- Не прощу больше, Авдеев. Не прощу никогда. Только попробуй еще раз так…только посмей нас бросить…

А я злые крики ее губами ловлю и с шипением толкаюсь в податливое тело, придавливая к стенке.

- Только посмей еще раз подумать об этом…только посмей еще раз представить себя без меня.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

- Мне вчера сон приснился, что ты уехал в другой город и не вернулся.

Подошла ко мне сзади и руками обняла, щекой к спине прижалась. А я пальцы со своими сплел, зубочистку грызу и вдаль смотрю на закат. Жарко. Воздух тяжелый, удушливо-горячий. Оранжевый шар солнца за горизонт прячется. Как же курить охота, а я бросил. Снежинке слово дал, что как сын родится, так и брошу вместе с ней. Кто ж думал, что он и правда родится. Пришлось сдержать слово.

- Это ты подсознательно хотела, чтоб я уехал, да, любимая?

- Нет. Я подсознательно боюсь…что ты опять исчезнешь из нашей жизни.

- Зачем мне куда-то от тебя уезжать или исчезать?

- Не знаю.

Всем телом прижалась ко мне и тяжело вздохнула.

- Сегодня два года как ты тогда ушел от нас. Я запомнила…потому что через несколько дней годовщина наша.

- Я жду, когда тебя одолеет старческий склероз и ты не будешь помнить ненужных вещей.

- А вдруг я и тебя тогда начну забывать.

- Да ладно, Авдеева, даже не мечтай. О себе я тебе найду как напомнить.

- И как, например?

Резко развернулся и перетащил ее к себе. Так чтоб лицо видеть и заслонять собой от стеклянной двери балкона, облокачивая на перила.

- Например вот так, - медленно наклонился к ее губам сжимая ладонью упругую очень пышную после родов грудь под тонким шелком халата. И от возбуждения тут же адреналин взвыл в венах. Как же она меня заводила вот такая теплая, домашняя, пахнущая ванилью, молоком и чем-то едва уловим нашим общим.

- Маааааа, тролль плачет.

Отпрянули друг от друга и она поправила халат на груди, скрывая от меня налитые полушария, которые так хотелось сдавить обеими руками, пока врезаюсь в ее тело.

- Не тролль, а Илюшка. Уже иду.

- Тролль. Он нас с Машкой троллит. Только в комп сажусь – орет. Покорми его. Он тебя хочет.

- Её все хотят. – мне на ухо – я тоже ужасно хочу.

- Тогда сегодня укачиваешь и укладываешь ты.

- Я? Это шантаж!

- Естественно ты. Держи своего тролля. А я ванну.

- Мааш, а Маааш. – смотрю на среднюю дочь, двигая бровями, - Маша-а-а, ты папу любишь?

- Не мухлевать. Я все слышу. Машка не ведись на провокации.