Я тебя отвоюю

Во сне у него было спокойное лицо. Такое же, как всегда. Без тогда так испугавшей лицевой инсультной асимметрии. На висках и челке — привычная легкая проседь. Которая и раньше-то заставляла сердце сжаться, а теперь… Только теперь у Даши, да у всех вокруг, появилась хотя бы призрачная возможность понять, насколько все это было сложно для него.

Тридцатилетних не догоняет инсульты, если только… Что-то не становится последней каплей. Для Стаса последней каплей стала новость о беременности Дины. Настоящей или мнимой они пока так и не узнали. Дина пропала с радаров… И слава богу. Сам Стас об этом не спрашивал, а заводить разговор первой Даша не стала бы. Так же, как о подвешенном на какое-то время разводе.

То, что стало причиной катастрофы, вдруг утратило то самое — невероятное — значение, когда эта катастрофа случилась.

Даша долго смотрела на Стаса.

Она знала, когда делаешь так, рано или поздно начинает казаться, что он откроет глаза с минуты на минуту, улыбнется, рывком сядет в кровати, потянется к ее носу, щелкнет по нему, подмигнет, спросит: «чей носик?».

Но, к сожалению, такие размышления всегда заканчивались для Даши пониманием — нет. Пока нет. Чтобы самые простые вещи, которые раньше воспринимались, как данность, снова ею стали, им придется много работать.

Стараясь не тревожить его сон, Даша прислонилась к спинке кресла, повернула голову так, чтобы продолжать видеть его лицо, нежно водила по руке, слушая тихое дыхание и моргая каждый раз все медленнее. Веки тяжелели, мысли путались, становилось одновременно спокойно — потому что рядом с ним, и неловко — ведь она сюда не спать пришла.

Но что делать, если организмы диктуют свои правила? Вырубают людей, как считают нужным. Ставят на паузу и заставляют перестать себя уничтожать.

Даше казалось, что она только закрыла глаза… И тут же открыла их, оказалось же — проспала добрый час. Проснулась, потому что уже поверх ее руки лежала Стасова, здоровая… И тоже гладила, а сам он улыбался… Больше взглядом, чем мимикой. Больше грустно, чем весело.

— Привет, прости, заснула… — Даша высвободила руку, потянулась к глазам, чтобы потереть их. Тоже улыбнулась, как могла. Встала с кресла, приблизилась к его лицу, боднула нос носом, посмотрела в глаза…

Теперь это стало для нее невероятно важным — уметь читать каждое слово в его взгляде и отвечать своим. Он всегда был мастером скрытности, и чем это закончилось — врагу не пожелаешь.

Даша часто думала о том, что будь он более эмоциональным человеком, не храни все сомнения и сложности в себе, выкричи он все, что стоило бы выкричать, выбей кулаками или дай выйти еще как-то — этого бы не случилось. Но он такой… Даже после всего по-прежнему такой. Весь в себе.

— Мы завтра домой, помнишь?

Кивнул, потянулся на тумбу за телефоном, разблокировал его, напечатал:

«Привет. Не хотел будить. Прости. Помню».

Повернул экран к ней.

Сейчас они общались так. Раньше он был немногословным, а теперь и вовсе замолк. Не потому, что лишился речи полностью, просто… Не хотел. Почему-то не хотел говорить так, как мог. Это каждый раз делало больно, с этим предстояло бороться, но Даша верила, что и это тоже временно.

Прежде, чем они сошлись на общении с помощью телефона, пробовали и другие варианты, но писать от руки он пока не мог — для правой это было сродни подвига, а печатать левой — вполне. Приноровился быстро. Родные тоже. Так и общались.

— Как ты себя чувствуешь? — Даша кивнула, прочитав послание, вернулась на кресло, снова взяла его руку в свои.

«Нормально. Поможешь встать?».

Даша кивнула, а потом терпеливо ждала, пока он отложит телефон, довольно медленно, как с точки зрения здорового человека, стянет левой рукой одеяло, спустит сначала правую ногу — опять-таки с помощью левой руки с кровати, следом левую. Его не разбил паралич, но в конечностях до сих пор присутствовала сильная слабость мышц и управляться с ними Стасу пока было сложно.

Со стороны это выглядело, как медлительности, но на самом деле… Даша искусала все щеки, потому что прекрасно понимала, — это преодоление. Себя и природы.

Когда Стас был готов, вскинул на нее взгляд, кивнула. Ходунки стояли чуть поодаль, Даша поднесла их, поставила так, чтобы ему было удобно. Он сначала с помощью левой руки умостил на поручне правую, потом устроил левую. Чтобы встать — нужно было напрячься, но он смог. Переждал мгновение, стараясь зафиксироваться в новой позиции, хмыкнул каким-то своим мыслям, перехватывая пальцами левой руки поудобней. Пошел в сторону уборной небольшими шагами.

Даша тихо следовала за ним, будто страхуя. Он наверняка не хотел бы, но открыто сказать ей «не нужно» не мог — боялся обидеть.

На длительные дистанции забеги Стас пока не совершал — еще испытывал проблемы с координацией. Для перемещения по больнице они с Милой использовали кресло. По палате — ходунки. Двигаться было необходимо, это понимали все. И реабилитация, на самом-то деле, уже началась.