Я тебя отвоюю

И ее решительности даже хватило на то время, которое понадобилось, чтобы подсушить волосы, вытереться, одеться, выйти, добраться до кухни, остановиться в дверном проеме, глядя на спину Стаса, который стоит у раковины, держит в руках огурец, чистит его… Но вдруг шипит, бросает нож в раковину, откладывает огурец, а на пол капает кровь…

В прошлый раз крови не было, но у Даши… Сразу вся жизнь перед глазами, а еще волной с головой накрывает лютый страх, с которым невозможно справиться.

Поэтому она подлетает, хватает его лицо ладонями, заставляет посмотреть глаза в глаза.

— Что? Что случилось? Голова? Посмотри на меня…

Голос срывается, вопросы сыплются, а Даша… С маниакальной точностью фиксирует, что лицо без изменений, взгляд трезвый, пусть и в глазах немой вопрос: «что с тобой, Дашка?», а правая рука сжимает большой палец левой руки, на который, кажется, и соскочил нож…

— П-пе-ерекись… — он говорит одно слово, глядя на то, как еще одна капля крови просачивается через сжатые пальцы, падая на пол. — Г-глу-убоко… — И выталкивает из себя еще слово.

— Господи… — Даша будто в замедленной сьемке следит, как вслед за второй на пол капает третья, а потом отпускает его щеки, несется к аптечке, достает перекись, откупоривает по пути, выливает половину флакона на палец, который Стас держит над раковиной, глядя на нее, а не на рану.

Она же… Чувствует, что щеки горят, что руки трясутся, что колени слабеют, а сердце бьется в горле. А еще чувствует, что он все это видит. И понимает. И сопоставляет…

— Сядь, пожалуйста, я обработаю, — и пусть садится на стул, когда Даша просит, пусть не пытается помешать, когда она обрабатывает, а потом фиксирует двумя лейкопластырями, но продолжает смотреть на ее лицо, пытается поймать взгляд, который Даша усиленно отводит, закончив же, и вовсе совершает попытку бегства. Недалеко, но все же. Хотя бы к чашке с недопитым кофе… Или к графину с водой. Но ей не дают.

Стас ловит за руку, терпеливо ждет, когда она все же найдет в себе силы посмотреть в ответ на его взгляд.

Произносит без звуков, а значит и без заминки, которой и стыдится теперь так сильно: «спасибо», дожидается от Даши кивка, потом же отпускает ее, берет ручку, пододвигает лист бумаги, которые теперь лежат чуть ли не на каждой горизонтальной поверхности квартиры, пишет, аккуратно выводя каждую букву… Когда-то ровный почерк, почти как у девочки, немного испортился, но это… Возможность снова писать — это ведь тоже огромная победа. А потом протягивает Даше.

Оба видят, что она берет лист дрожащими пальцами. Даша ненавидит за это и себя, и пальцы. Стас же только убеждается, что прав…

«Я просто порезался.».

— Я знаю, — Даша отвечает честно, возвращает ему лист, он снова пишет.

«От порезов не умирают.».

— Я знаю, просто… — Даша и сама толком не знала, что должно последовать за этим «просто», поэтому не сопротивлялась, когда Стас и во второй раз забрал лист, снова взялся писать.

«Я восстанавливаюсь, а не медленно умираю, Даша.».

Стас снова протягивает, Даша снова читает. Раз, второй, третий… Опять закусывает губу, смотрит поверх листа в его глаза, аккуратно кладет записку на стол, а потом опускается на корточки рядом со стулом, кладет дрожащие руки на мужские колени, сверху тяжелую голову.

— Это сильнее меня. Я просто боюсь… Постоянно боюсь за тебя.

Выпалила, зажмурилась, боялась снова посмотреть на него. Он же кладет руку на ее голову. Проводит по влажным волосам раз, второй, третий, четвертый… Берется за плечи, как бы прося подняться.

Даша сделала это, но посмотреть снова в глаза не рискнула, порывалась отойти, но Стас опять придержал за руку, кивнул на стул напротив, не требуя — просто прося сесть. Отказать было бы детской глупостью, поэтому Даша исполнила просьбу, заняла стул, а потом следила, не в состоянии разобрать слова в перевернутом виде, как он пишет. На сей раз уже довольно подробно — не предложение и не два. Когда закончил — протянул ей, и тоже смотрел, как Даша читает.

«Нам нужно нормализовать жизнь, Дашка. Не только мне, тебе тоже. Без тебя я не ходил бы сейчас, и огурцы эти долбаные не чистил бы. Так же, как пальцы не резал. Это твоя заслуга. Но ты забыла про себя. Так нельзя.».

— Это пройдет… Я думаю, пройдет… — Даша прочла его послание несколько раз, потом посмотрела в глаза, ответила, как самой показалось, уверенно.

Стас же только головой покачал. Взял новый лист, снова пробежался ручкой по белому.

«Само не пройдет. Не обманывай ни себя, ни меня.». — Повернул к Даше, убедился, что она все поняла (судя по тому, что закусила губу и в очередной раз опустила взгляд). Потом же снова положил перед собой, дописывая: