Я тебя отвоюю

Следующий месяц стал для них куда менее трудным и куда более разнообразным. Стас снова сел за руль, первая поездка была для Даши крайне нервной, но с каждым разом становилось все легче. А еще все проще было верить, что они пережили, выкарабкались, отвоевали…

Он возвращался к нормальной жизни семимильными шагами, и для Даши это была самая главная награда.

Они по-прежнему находились в теснейшем контакте с Волошиными-старшими. Даша звонила Вере ежедневно, делая сводку успехов. Мать приезжала к ним по несколько раз в неделю, приказывала сыну «не бурчать взглядом» и устраивала допрос с пристрастием, а еще экзаменирование успехов.

В отличие от Даши, которая пусть стремилась к моменту, когда они и вовсе уже не вспомнят о случившемся, но с опаской относилась к любой попытке Стаса расширить свои же границы, Вера была в этом локомотивом.

Даша восторгалась смелостью женщины в этом плане и старалась брать ее в пример.

В частности, и сейчас, идя по улице, придерживая палантин, который то и дело стремился слететь с головы под натиском резкого порыва ноябрьского ветра, повторяла, как мантру, что ничего катастрофического не случится сегодня… Если она приедет чуть позже обещанного… Если Стас проведет наедине с собой чуть больше времени… Если он, в отличие от нее, истерички со стажем, еще не бросился писать смски с вопросом: «где ты вообще застряла?!».

А она… Почему-то очень захотела сделать сюрприз. Заехать к татарам, забрать заказ — все, что он так любит, в чем был ограничен из-за строгой диеты, приехать, накормить… Рассказать о том, как прошел день у нее в стоматологий. Прочитать (черт с ним, пусть до сих пор артачится говорить долго), как прошел день у него… Позволить себе немного вина, позволить ему все, что захочет он. Да и она ведь тоже хочет, какой смысл скромничать? Сделать еще один шаг на пути к полной нормальности…

Очередной порыв ветра сделал то, с чем не справился прошлый — сдернул-таки палантин с головы. Даша зажмурилась, стараясь избежать попадания в глаза пыли, которую подняло с асфальта, сделала шаг… Потом еще один… И еще… С закрытыми. И на четвертый врезалась со всей силы в человека.

Отскочила, открыла глаза, выпалила: «простите! Простите меня, пожалуйста! Вы не ушиблись?», и только потом вскинула взгляд на мужчину, а там…

— Дашка, — Богдан. Смотрит на нее, удивленно… Держа за руку девушку.

* * *

— Ты кофе будешь или чай?

— Я? Кофе… Латте, пожалуйста…

Девушка-официант улыбнулась Даше, кивнула, делая пометку в небольшом блокноте, потом выслушала, что скажет Богдан — кивнула уже ему, отправилась на кухню, Даша же проводила ее взглядом, отчего-то дико боясь смотреть в глаза Богдану.

Которого бросила сначала накануне свадьбы, а потом чуть с ног не сбила. Теперь же… Сидела напротив за столиком того же кафе, в котором начался ее путь к Стасу Волошину.

Когда-то давно, летним воскресным утром, они с Богданом сидели вот так же, за окном было солнечно и тепло, а не пасмурно и сыро, как сейчас. И тогда же пришла первая смска от Стаса с предложением выпить примирительный кофе.

Знай тогда Даша, чем все обернется… Точно так же согласилась бы, просто… Сказала обо всем Богдану раньше.

— А твоя девушка… Она точно не обидится? Я не хотела бы, чтобы у тебя из-за меня были проблемы.

Даша сказала честно, продолжая блуждать взглядом по кафе, скверу за окном, рукам Богдана, которые тот держит на столе.

— Не обидится. Это она предложила тебя догнать. Сказала, побродит пока по ЦУМу…

Их связывали четыре года отношений, огромное количество личного, отчасти болезненного, отчасти сладко-горького, но Даше казалось, что она никогда не слышала, чтобы Богдан говорил так, как сейчас — спокойно и мечтательно.

Это настолько удивило, что она даже рискнула все же сфокусировать взгляд на его лице.

Не поменялся совсем. Такой же красивый. И сердце отдает болью, потому что перед глазами его лицо, когда она сказала, что им надо расстаться — тогда оно было совсем другим. Ни капли умиротворенности. Ни грамма мечтательности.

— Она знает нашу историю. И она не ревнивая совсем. Тоже Даша, кстати… — усмехнулся. — Везет мне… С Дашами.

Подмигнул, а Даша все никак не могла поверить, что это ей не чудится. Ни его спокойствие, ни доброжелательность, ни тон, ни шутка.

— Я хочу верить, что с этой Дашей тебе повезет больше. А я… Прости меня, пожалуйста.

— Я давно простил, Даша. Да и будем честными… Мне тоже есть, за что просить прощения. Но просто как-то погряз в своей злости и обиде. Обвинил во всем тебя… Мне тогда мать позвонила — почти сразу, как чувствовала — вот я еще и ей наплел. Она сходу о свадьбе разговор завела, ну я и вывалил, как на духу… До сих пор стыдно…

Видно было, что Богдан говорит искренне, тянется ко лбу, на котором морщинки собрались гармошкой, трет его пальцами, смотрит извинительно.

— Это было мое решение. Я должна была нести за него ответственность. Не кори себя.