Я тебя отвоюю

— А у Лили сколо ляля будет? — они с минуту шли молча. Мира, продолжая возиться с волосами, Даша, глядя перед собой, постепенно погружаясь в мысли. Потом же дочь снова задала вопрос.

— Скоро. Хочешь перестать быть младшей? Думаешь, когда у Лили будет ляля, станет легче? — Даша примерила на свой, взрослый, ум, Мира же активно замотала головой.

— Нет. Буду с ней иглать, лаз Тёма со Стасом не хотят. Пусть она не думает, сто младсей быть плохо…

Даша отчего-то шумно выдохнула, сначала посмотрела в сторону, потом не сдержалась, уткнулась носом в волосы своего мудрого, доброго ребенка, которого лучше ее самой вряд ли кто-то поймет.

Сделала еще несколько шагов, а потом присела, поставила дочь на землю, взяла ее ладошки в свои руки, заглянула в лицо… Мира смотрела на мать, насупив брови. Не понимала, почему во взгляде столько сожаления и даже слезы блестят…

— Мы поговорим с Тёмой, зайка. И ляля тоже скоро будет. И мы с папой всегда готовы поиграть, поговорить, выслушать. Веришь?

Мира кивнула, высвободила правую руку, потянулась к маминой щеке, погладила так, как никто не погладит, потом снова обняла за шею, шепнула на ухо:

— Велю.

А когда Даша опять подхватила, даже пискнула от неожиданности… И рассмеялась.

Дальше до поляны они шли молча. Стас увидел их первым, отложил нож, вытер руки, пошел навстречу.

И сначала действительно просто шел, а потом стас спускаться с пригорка уже пробежками…

Глядя на него сейчас, сложно было представить, что когда-то давно ему и ходить-то было непросто. Но каждый раз, когда Даша вспоминала то время, а еще осознавала, чего они достигли — ее охватывала невероятная гордость — за него, за себя, за них.

— Привет, Носики, а ну иди сюда… — он оказался рядом очень быстро. Сначала поцеловал в кончик носа Дашу, потом пересадил к себе на руки Миру… И поцеловал так же, чем вызвал задорный смех и нежный румянец детских щек…

Стас переплел их с Дашей пальцы, держа дочь на боку другой рукой.

— Ну, рассказывай. Больно было? — смотрел серьезно и с искренним состраданием… Мира же храбрилась. Замотала головой из стороны в сторону, вытянула руку, показывая место прививки.

— Нет. Я дазе не плакала.

Мира заявила с гордостью, и Стас не подвел — отреагировал так, как положено — сделал искренне удивленное лицо, следом — уважительно покачал головой…

— Ну ты даешь… Какая храбрая. Даже мы с мамой плачем, а она… Правда, Даш? Вырастили смельчака на свою голову…

Повернулся к Даше, улыбнулся, подмигнул, она же закивала, наслаждаясь и тем, как от отцовских комплиментов расцветает дочь, и как светится он сам…

— Па… — Мира окликнула, Стас тут же снова повернул голову к ней. — А мозна я мясо сегодня… Плямо с сампула… — и спросила так, будто сама прекрасно понимает, что нельзя, но слишком хочется, чтобы сдержаться.

— Как взрослая? — Стас уточняет серьезным голосом. Получает в ответ стыдливый кивок, держит паузу… — Можно. Все можно, Носик, — а когда дочь начинает смеяться, еще и хлопая в ладоши, то не сдерживается уже он — как Даша недавно, утыкается в макушку с мягкими, как у мамы, волосами, и тоже улыбается. А потом еще сильнее, чувствуя, что Даша кладет голову к нему на плечо.

* * *

На поляну они вышли втроем. Младшие Тёма со Стасом чуть отбежали, чертили что-то на земле, то и дело перекрикиваясь. Даже не сразу, кажется, поняли, что компания пополнилась. А когда Даша окликнула сына и племянника — синхронно вскинули взгляды, махнули просто… И продолжили играть.

Взрослые совсем. Семь лет уже. Это вам не шутки. Родились с разницей в полгода… И стали не разлей вода.

Бабушки в унисон шутили, что эту дружбу сами родители и запрограммировали, назвав так же, как двух соседских шалопаев когда-то они, в свое время… А родителям и ответить было нечего. Они были совсем не против, чтобы у этих Тёмы со Стасом дружба действительно получилась такой же.

Тогда, восемь лет тому назад, Даша выходила замуж уже беременной. Как и советовал Богдан — до весны они со Стасом не тянули. Даша получила предложение в канун Нового года, а свадьбу сыграли в январе. Без помпы. Душевно. На том празднике слез было куда больше, чем обычно. Но это и немудрено — каждый присутствующий знал цену первого тоста. Первого танца. Громкого «да» без заминки. И ценность каждой Дашиной слезинки.

Когда Стас узнал, что их скоро станет трое, ударился с головой в сначала поиск, потом покупку, а потом и обустройство новой квартиры. Вещи в старой, Дашиной, он собирал сам, когда Волошина уехала рожать, а забрал жену и сына — Артёма — уже в новое жилье.

Он вернулся на работу еще до Нового года, почувствовал себя так же, как до случившегося, через год после начала реабилитации, а рискнул полетать через два года.

Первый его полет «после» Даша переживала сложнее, чем свой первый «до».

Стояла на земле, смотрела в небо и молилась… А когда услышала, что он кричит… От счастья… Громко… Отчаянно… Свободно… Осела на землю, расплакалась. Поняла, как скучал. Поняла, что вот сейчас, кажется, особенно любит жизнь. Особенно яростно ее живет.