Я тебя похищаю

Это случилось так внезапно, что я ничего не успела понять. Вот она произносит эти слова, и вот уже губы Ледова накрывают мой рот. Глеб не просто целовал. Одна его рука легла на мой затылок, вторая — на поясницу. Он притянул меня к себе настолько близко, что в моих лёгких кончился кислород. А поцелуй был таким… сбивающим с ног, что я растерялась. Инстинктивно приоткрыла губы, позволила языку Ледова ворваться в мой рот. Он практически трахал его своим языком на глазах всех присутствующих, но всё, на что у меня имелись силы — впиться пальцами в его запястья.

— Хватит! — выдохнула я едва слышно, когда Глеб меня отпустил.

Сделал шаг назад, но выглядел в это время таким… странным. Растерянным не меньше, чем я сама. А в колдовских глазах плескалась похоть. Чёрная бездна с радужкой, на которой мерцали те «удовольствия», которые он мне уготовил.

— Приглашаю всех на ужин. Он накрыт в большой столовой, — ровным голосом проговорил Глеб, отводя от меня взгляд, и я едва мысленно не застонала.

Только что я стала женой того, у кого не имелось души. Или он попросту отдал её в залог дьяволу.

Впрочем, разницы не имелось. Я должна была научиться с этим жить. И первый урок мой муж непременно преподаст мне уже сегодня ночью.

23

Он наблюдал за ней, и понимал, что злости нет. Той чёрной и удушливой, от которой внутри всё вскипало и поднималась такая волна, сносящая на своём пути любые преграды, что он сам себя не узнавал. И чем более призрачным становилось напоминание о том, что вытворила Алёна, тем более растерянным себя ощущал Ледов.

Он не любил это чувство. Оно порождало беспомощность в душе. И особенно остро опасался его, потому что ощутить его понуждала Алёна. Казалось, что именно она сможет не просто понять это, но и обернуть всё в свою сторону.

— Глеб, — тихо окликнул его теперь уже тесть, и Ледов вопросительно поднял брови.

— Если это вновь будет разговор о том, что мы уже тысячу раз обсуждали, то можешь не тратить ни своё, ни тем более моё время.

— Нет. Но я хотел задать тебе один вопрос.

Глеб нахмурился и, покачав в руке бокал с виски, огляделся.

Регистраторша и журналист, каждый получившие внушительную сумму денег, уже уехали. Его жена сидела на диване и о чём-то говорила со своей матерью и Марусей. Вроде бы расслабилась, но всё равно во всём её облике сквозила напряжённость.

— Спрашивай, — пожал Ледов плечами, уже понимая, что вряд ли Тихомиров оставит тему их с Алёной свадьбы.

— Твоя дочь…

Он замялся, и Глеб цепко всмотрелся в лицо тестя. Рука сама по себе крепче сжала бокал, от чего даже показалось, будто стекло хрустнуло. Иллюзия, мать её.

— Да? — склонил голову набок Ледов, давая понять, что Тихомиров ступает на тонкий лёд.

— Скажи, если бы кто-нибудь поступил с ней так же, как это делаешь ты с Алёной..?

Глеб хмыкнул. О, он ждал этого вопроса, и даже был к нему готов. Или ему только так казалось. Потому что от прозвучавших слов внутри что-то неприятно царапнуло.

— Если бы ей грозила опасность — да. Но, смею тебя заверить, я бы смог защитить её гораздо лучше этого «кого-нибудь».

Тихомиров стушевался, а Глеб вдруг почувствовал кое-что ещё — неправильность того, в какие оттенки был окрашен его контр-выпад. Всё же теперь отец и мать Алёны могли считаться и его семьёй, а подобного он обычно в сторону родственников себе не позволял.

— Давай выпьем и перестанем искать какие-то подводные камни или попытки повернуть всё вспять, — сказал он мягче. — Всё уже свершилось и теперь пути назад нет. И помни — я всё сказал, что хотел, относительно твоей дочери и нашего с ней брака.

Последние слова прозвучали твёрдо, со сталью в голосе. Тихомиров кивнул и направился к бару. И Глеб понял, что ему тоже до чёртиков хочется напиться.

Родители Алёны уехали, Марусю тоже забрали и увезли. Ледов остался наедине со своей женой.

Жена. Такое забытое слово, которое сейчас вдруг приобрело совершенно другой эмоциональный окрас. Не такой, каким оно было в те времена, когда Марина была жива.

— Ты хочешь ещё что-нибудь? — спросил он у Алёны, которая выглядела так, будто нанесла себе на лицо белила вместо румян.

— Интересный вопрос. Ты знаешь на него ответ, — выдавила она из себя и вздёрнула подбородок.

— Ты знаешь, что я имел ввиду. Возможно, кусочек торта? Я видел, что ты к нему не притронулась.

— Ты бы ещё свадебный танец предложил, — фыркнула Алёна.

Глеб видел, что она пытается держаться из последних сил, и внутри снова что-то заворочалось, заскребло.

— А если предложу? — улыбнулся он.

— Шутишь?

— Нисколько. Потанцуй со мной.

Ледов видел, что Алёна ещё больше напрягается. Смотрит на него так настороженно, словно каждую минуту ожидает удара.

— Если откажусь, ты заставишь насильно? — спросила она, облизнув пересохшие губы.

— Нет. — Он протянул ей ладонь, повернув её тыльной стороной вниз. — Не заставлю. Давай потанцуем.

Жена задышала ещё более прерывисто. Перевела взгляд с его лица на протянутую руку.

— А музыка? — прошептала одними губами.

— Она нам не нужна.