Я тебя получу

Не без доли стыда цепляюсь за его протянутую руку и мы тащится теми же тропами обратно к дому. Молча. Я не знаю, что у него спросить, да и просто не хочу разговаривать, голова разрывается от мыслей.

А губы продолжают гореть.

Когда мы заходим во двор, там уже никого. На столе, в огромном тазу, киснет грязная посуда, от мангала идет едва уловимый дымок, а над головой усеянное звездами небо.

Тишина.

— Все уже спать легли.

Я просто «капитан очевидность».

— Не все, — на крыльце появляется Лера и сладко зевает, прикрыв рот рукой. — А где это вы были так долго?

— Так, гуляли, — ровным тоном докладывает Кнут, а я краснею.

— Мм… понятно, — Лерка окидывает меня изучающим взглядом и улыбается. — Я вам в летнем домике постелила. Там тесновато, правда.

— Нормально, нам много места не надо, — благодарит Кнут, водружая на стол прихваченную с дикого пляжа бутылку. — Иди спать, мы тут все сами.

— Точно, пойду. Устала жутко и спина болит, — упирается ладонями в поясницу и снова бросает на меня хитрый взгляд. — Маш, у тебя это… кофточка наизнанку

— Спасибо… — блею, уже окончательно сгорая от стыда.

— Не парься, они наверняка думают, что мы уже давно спим, — просвещает Кнут, когда Лера скрывается в доме, и в солнечном сплетении снова разгорается пламя. — Пойдем, покажу наш номер-люкс.

Домик оказался действительно крошечным — старый шкаф, стул и полутораспальная кровать, накрытая одеялом в пестрый цветочек.

И эта кровать…

— Мы что, вместе будем спать? — не отводя глаз от «царского» ложа, взволнованно взгрызаюсь в губу.

— Извини, но на улице я ночевать точно не буду, — усмехается визави, стягивая футболку. — Вон там, за мангалом — летний душ, если хочешь…

— Да, спасибо, — пользуясь случаем смываюсь, мне просто катастрофически необходимо побыть одной.

— На, рубашку возьми, потом наденешь, — кидает мне вслед какой-то сверток. — Это моя.

Киваю, а затем улепетываю.

В «летнем душе» тесно, пахнет плесенью и мылом, но столько всего произошло за этот вечер, что в клочья порвало мои взгляды на комфорт, что мне совершенно все равно. Взрывается голова, ноет низ живота и сердце.

Я точно знаю, что все сделала правильно — не позволила ему зайти дальше, но почему же на душе́ так муторно? И это чувство, будто я… облажалась.

Я все сделала как надо, но не ощущаю себя довольной. Я ощущаю себя обделенной.

Когда я, в его рубашке, с ворохом своих вещей под мышкой возвращаюсь в летний домик, Кнут стоит у порога, подпирая плечом дверной косяк. На нем только джинсы, я вижу над ремнем подживший порез и край загадочной татуировки.

Он стоит и смотрит на меня. Смотрит так же, как на берегу. Когда нависал надо мной сверху, целуя…

Что же ты делаешь, ненормальный… Ты же меня как открытую книгу читаешь. Ну не смотри на меня так, пожалуйста.

Опустив глаза, проскальзываю мимо, складываю на стул вещи. Складываю слишком долго, оттягивая момент, когда мы вместе ляжем в одну крошечную постель.

Я боюсь… но Боже мой, как же я устала обманывать саму себя. Устала быть постоянно правильной и хорошей. Устала.

Бросаю бесполезное занятие и, тяжело дыша, смотрю на его рельефную спину, короткостриженный затылок. Вспоминаю его губы и… прекращаю бороться.

Он мне нравится. Меня к нему тянет. Дико, глупо, нелепо, но это факт. Мы никогда не будем вместе — тоже факт, но я хочу быть с ним этой ночью.

И еще никогда в жизни я не была уверена так в своем решении.

— Кнут… — голос слишком звонкий. Чужой.

— М?

— Поцелуй меня.

Он оборачивается, и от его по-мужски горячего взгляда мне становится жарко. И страшно… и томительно-сладко.

— Ты же понимаешь, что я на этом не остановлюсь. Лучше не надо.

Цепляюсь дрожащими пальцами за верхнюю пуговицу рубашки и, не отрывая от него взгляд, расстегиваю. Затем еще одну. И еще.

— Тогда тем более целуй.

Впившись в меня глазами, он, помедлив всего секунду, выплевывает в траву спичку и плотно закрывает за собой дверь.

Глава 25

Я сижу на переднем сидении допотопного Понтиака и жмурюсь от удовольствия. В лицо светит ослепительное солнце, волосами играет хулиган-ветер.

Я совершенно не выспалась, но мне так хорошо…

Кошусь на водителя: Кнут расслабленно держит на руле руку, и мне стоит невероятных усилий не вспоминать, где успели побывать эти руки… Хотя к черту. Я хочу это помнить.

— Почему ты все время грызешь спичку?

— Тебя это нервирует? — улыбается.

— Нет, просто не понимаю — зачем.

— Привычка, — дергает плечом. — Помогает сосредоточиться.

Двумя пальцами вынимает изо рта спичку и выбрасывает в окно, а я не могу оторвать взгляд от его губ. Обычные человеческие губы, но, святые небеса, что он ими вытворяет. И где…

Краснею.

Ночью я думала, что проснувшись утром я обязательно пожалею о том, что сделала. Ведь можно сказать я сама ему себя предложила. Но я не жалею, ничуть. А когда он проснулся сразу следом за мной… мне уже точно было не до посыпания головы пеплом.

Я слышала много страшилок о том, как «это» происходит впервые — едва ли не пытка времен средневековья. Мне, видимо, крайне повезло. О таком даже с подружками не пошепчешься — не поверят, слишком уж все прошло идеально.