Я тебя получу

Я думала, что вот сегодня я точно скажу Кнуту, что все, хватит, после этого сразу же порву с Киром и потом просто уйду в себя. И мне уже будет все равно на внешние раздражители. Но дни сменялись один другим, а я все никак не могла сказать это «хватит», более того — привязывалась к нему все сильнее. Сначала мне казалось, что меня тянет к нему исключительно из-за постели, но потом поймала себя на мысли, что думаю о нем в совсем ином ключе. Мне был интересен он сам, его душа, я хотела знать о нем абсолютно все. Мне было достаточно просто смотреть на него, касаться, чтобы чувствовать себя при этом до идиотизма счастливой. Хотя нет, не достаточно… я хотела его всего и сразу. Хотела и понимала — что загоняю саму себя в угол. Все дальше и дальше…

Нелепо прозвучит, но порой я даже представляла наше с ним общее будущее… Я смотрела как он, суетясь в тесной кухне, готовит для нас чай и думала о том, что хочу смотреть на это каждый день. Не встречаться урывками, а быть вместе. Постоянно. Посыпаться в одной постели, а не уезжать каждую ночь домой, как отстрелявшаяся девочка по вызову.

Совру, если скажу, что он не пытался меня оставить — пытался, но я все равно уезжала, потому что понимала, что так будет лучше. Я и так прикипела к нему слишком сильно… К тому же я боялась, что если я перестану появляться дома ночами, отец обязательно что-то разнюхает, он и так стал чересчур подозрительным в последнее время. Постоянно врать, что я у Кирилла, я не могла — это можно было легко проверить. Прикрываться подругой (которая не очень горела желанием прикрывать) тоже не выход… Поэтому я просто просила его отвезти меня домой, чтобы остаток ночи в своей большой, но холодной кровати продолжать думать о нем. Думать, фантазировать, мечтать о будущем… а потом возвращаться с небес на землю.

Быть с ним — словно ходить по острию ножа. Чистое безумие! Я привыкла к другой жизни, которую он никогда не сможет мне дать. Его репутация отвратительна, от меня отвернутся все знакомые, люди будут крутить у виска — я и беспредельщик Кнут! Я учусь на юридическом — у него судимость. Наша связь — утопия. Но сердцу так сложно приказать. Как же сложно…

— Марин, иди сюда, — подцепив подругу под локоть, увожу в сторону, подальше от посторонних глаз. — Слушай, это… — мнусь под ее пытливым взглядом. — В общем, если что, я весь вечер у тебя, ладно? Конец сессии отмечаем, ну, сама придумаешь, хорошо? Отец не позвонит, конечно, но так, на всякий.

— А ты куда? — подозрительно щурится.

— Да я… у меня так дела кое-какие.

— Я твои «дела» каждый день вижу, — ловит мой изумленный взгляд. — Да-да, думаешь, я слепая? Да и другие. Шепчутся уже вовсю.

— Серьезно? Нас видели вместе?

— Я — видела.

— А Кирилл? Не подумай, что я как последняя стерва ему голову морочу, просто он сейчас сессию закрывает, не хочу, чтобы он из-за меня все завалил. Потом я обязательно скажу ему, что все. Чуть позже.

И снова этот осуждающий взгляд…

— Ну не люблю я Кирилла! — повышаю голос. — И не смотри на меня так! Не люблю!

— А кого любишь? Отброса своего на консервной банке?

— Кнут — не отброс, просто ты его не знаешь так, как знаю я!

— Ну уж куда мне, конечно. Ты уж явно поближе с ним знакома.

И так это все… с жестокой иронией.

Мы с ним еще официально не вместе, а я уже начала терять из-за него близкое окружение: Маринка практически отвернулась, скоро потеряю Кира и наживу в лице отца врага.

Разве он сто́ит того?

Ответ очевиден… Я не готова прекратить наши встречи. Пока — не готова.

В кармане звонит телефон, это значит, что он здесь. Ждет точно так же у входа, как ждет каждый день. И все — мысленно я уже бегу к нему, прямо чувствую, как горят пятки.

— Он? — кивает Маринка на телефон. — Хотя глупый вопрос, каждый день в одно и то же время… Дура ты, Свиблова, — намеревается уйти, но я хватаю ее за предплечье и поворачиваю на себя:

— Говорю же — ты просто его не знаешь. Он вообще не такой, как о нем все думают. Он не делал и половины того, что ему приписывают — он добрый, честный и да, он порядочный! Порядочнее многих в этом пропитанном лицемерием здании!

— Что ты несешь такое? Слушать противно, — рывком выдергивает руки. — «Добрый, честный», — передразнивает. — Он — отброс, который и дня без драйва прожить не может. То, что сейчас с тобой происходит, извини, но это элементарный чес. Вам просто неплохо в постели и у тебя мозг поплыл, потом ты осознаешь, конечно, все осознаешь, только вот поздно будет. Хорошо, если хватит ума не залететь.

— Да я говорю тебе…

— А я говорю, что он рано или поздно сядет, попромни мое слово. Или башку ему пробьют. Такие как он долго не живут — не дадут. Хочешь потом матерью-одиночкой остаться — валяй. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Я думала, что ты моя подруга и за мое счастье.