Я тебя получу

И сейчас я порхаю пальцами по клавишам, наигрывая душещипательную «К Элизе», то и дело смаргивая подкатывающиеся слезы. Я сбиваюсь, путаю ноты, но продолжаю играть, надеясь, что снова поможет. Когда-то ведь помогало.

Я ненавижу его! Ненавижу! Он мне врал!

Но сердцу все равно, оно не слышит вопля разума. Моя израненная душа тянется к нему, туда, сквозь витиеватые решетки на окнах… Но нельзя.

Прошло всего лишь три дня. Скоро станет легче. Всегда становится легче.

Скрипит дверь и в прореху робко заглядывает отец:

— Там это… к тебе пришел Кирилл.

— Я не хочу никого видеть, — с закрытыми глазами долблю по клавишам, пытаясь сконцентрироваться на мелодии.

— Мань, он волнуется. И Марина тоже. Мы все за тебя переживаем. Поговори с ним, ну чего ты.

Пальцы застывают, и в комнате повисает оглушающая тишина, лишь стены впитывают остаточное эхо моей бездарной игры.

— Ладно, пусть заходит.

Пора уже поставить точку.

— Только это… — тактично кашляет в кулак и понижает и так тихий тон: — Ничего ему не говори. Ну, о… ты поняла. Не надо. Кирилл хороший парень, все еще можно исправить. Я жизнь прожил, знаю.

Оборачиваюсь на отца и не могу сдержать ехидную ухмылку. Как же вы, «взрослые» и «прожившие жизнь» любите умничать и делиться своим нахрен никому не нужным опытом.

— Пусть уже заходит, пап.

Отец скрывается за дверью и через несколько секунд в комнату заходит вышколенный Кир. Даже сейчас, на каникулах, он не расстается с выглаженной рубашкой.

Я смотрю на него и вижу внешне красивого, но совершенно неинтересного парня. Мое сердце молчит.

Эти его ужимки, скучные темы для разговоров, жизнь «по линеечке»…

Меня раздражает Кирилл. И всегда раздражал. Какая же я дура.

— Привет, Маш, — робко мнется, а потом опускает на косметический столик подвявший от жары букет. — Это тебе.

— Спасибо, — смотрю на презентованный веник. Красивый, как и он сам. Но скучный, лишенный индивидуальности.

На запястье напоминая о себе жжет уродливый стебелек.

— Чего ты хотел, Кир?

— Узнать, как ты. Исчезла со всех радаров, мы с мамой волнуемся, — снова мнется. — Мы сильно отдалились за последние недели, — и торопливо, словно оправдываясь, — но я все понимаю! Правда. Сессия, зачеты. Ни до чего было. Я сам каждый день над учебниками, в три утра ложился. Григорьевна эта словно озверела — три шкуры готова была спустить. Даже я ей два раза пересдавал, а Потапова с Прохоровым вообще завалила.

Господи, ну что он несет…

— Да при чем тут учеба, Кирилл! — не выдерживаю. — Ты реально не догоняешь, почему мы отдалились?

— Э… нет.

Не догоняет.

Мне не хочется обижать его, унижать, как-то насмехаться, но разве можно быть настолько недалеким? Он же умный! Но дурак.

— Ну вообще, — прочищает горло, — мне говорили пару раз, что видели, как ты уходила с этим… Ну этим… — кривится, подбирая слово, — Кнутом. Но я слухам не верю. Правда! Ну мало ли, чего он там от тебя хотел. Если вы разговаривали, это же не значит, что у вас с ним что-то…

— Да спала я с ним, Кир, — обрываю его блеяние.

Кочетков поднимает на меня полные ужаса и непонимания глаза.

— В смысле — спала?

— В том самом. И очень много раз. Ты прости меня, ладно? Надо было сразу тебе сказать. Но я думала, ты сам догадаешься.

Кир молчит, и я вижу, как торчащая из ворота рубашки шея покрывается алыми пятнами. Как и лицо — оно багровеет на глазах.

— Ты же шутишь так, да? — давит вежливую улыбку.

— Нет. Прости.

— Понятно, — какое-то время от стоит, а потом резко разворачивается и, не говоря ни слова, уходит. А я выдыхаю с облегчением.

Не нужно было вообще начинать с ним эти нелепые отношения, я же никогда его не любила. Хотя раньше я и не знала, что такое эта долбаная любовь.

Дверь снова открывается, и в комнату входит опечаленный отец. Молча опускается на край кровати и устало проводит ладонями по лицу.

— Зачем, Мань. Ну вот зачем? Теперь же Кочетковы нас так ославят… Ты не только себя подставляешь, но и меня тоже.

— Извини, но мне все равно. Теперь вообще наплевать.

Он поднимает на меня полный разочарования и какой-то даже отчаянной боли взгляд:

— Свет клином на нем сошелся, что ли?! Ну кто он? Отброс! Выродок, каких поискать.

Да, выродок, пап. Выродок каких поискать.

Но так вышло, что я в него до́ смерти влюбилась.

Глава 34

Занимаю столик у окна, заказываю латте и кусок пирога. Хочешь не хочешь, но есть иногда приходится. Как и делать остальные механические вещи: принимать душ, дышать, жить… Пока жду заказ, впервые за много дней размораживаю страничку в соцсети. Горстка старых сообщений от Кирилла, датированных несколькими днями назад, куча непрочитанных от Маринки.

«Прости, что выдала тебя отцу, но тебя надо было спасать из лап этого отморозка. Я была обязана это сделать» — и прочее и прочее в том же духе.

Ничего не отвечая, удаляю диалог и заношу бывшую подругу в черный список. Предателям в моей жизни места нет. Ее поступок был подлым. Даже если Кнут нравится ей самой — что очевидно, все равно сдавать вот так очень низко.