Я тебя получу

— Ваш латте и яблочный штрудель, — миниатюрная девушка в форменном коричневом фартуке по очереди ставит на стол заказ. — Что-то еще?

Поднимаю на нее безразличный взгляд и невольно вздрагиваю — это же она. Та самая! Которую пытался изнасиловать Кнут! Темные волнистые волосы, карие глаза… Я видела ее фотографию в уголовном «деле». И имя — Марьям. Именно оно написано на бейджике официантки.

По венам вместо крови словно пустили горящее олово.

Не дождавшись ответа, Марьям уходит, а я, не отрываясь, гипнотизирую ее удаляющуюся хрупкую фигуру.

Она же крошечная! Намного мельче меня по телосложению. А Кнут… да он на две головы ее выше! Больше, мощнее. Загнать в угол вот такую — это же раз плюнуть.

В груди пылает и жжет, нехитрый завтрак забыт.

Я живо представляю, как он испугал ее, когда напал ночью. Эти его чумовые глазищи…

Мне больно вспоминать его, любовь так просто не вытравить. Но когда я влюблялась, я не знала, какой он на самом деле. Вернее, знала, слышала — и даже очень многое, но отказывалась верить. А вышло…

Лоб покрывается липкой испариной, меня трясет.

— Девушка! — поднимаю руку. — Марьям!

Она оборачивается и, договорив о чем-то с другим посетителем, направляется обратно ко мне. Подойдя, достает электронный блокнот.

— Что-то надумали?

— Марьям, я хочу с вами кое о чем поговорить, — смотрю по сторонам, — это личное.

— Мы знакомы? — во взгляде обоснованная настороженность.

— Нет, не знакомы. Это долго объяснять, но так вышло, что я знаю, кто вы.

— Извините, наверное, вы меня с кем-то путаете, — вымученно улыбается и снова смотрит в блокнот. — Так будете что-то заказывать?

— Нет, не путаю! Пожалуйста, уделите мне всего лишь одну минуту. Мы можем отойти и поговорить? — и вкладывая все свое обаяние: — Пожалуйста.

Она мнется долю секунды, а потом засовывает блокнот в специальный карман на фартуке.

— Простите, но у меня много работы.

И уходит.

Она уходит!

— Кнут! Я хочу поговорить о Кнуте! О том, что произошло! — бросаю ей в спину, и она резко тормозит. Оборачивается. В глазах откровенный испуг.

— Вы знаете его?

— Да! Знаю! И очень хорошо, к сожалению…

Может, слишком жестоко напоминать ей вот так о пережитом кошмаре, но у меня нет выбора. Мне нужны ее ответы!

Я безропотно жду еще хоть какой-то реакции, но Марьям ничего не говоря уходит, и я теряю последние крупицы надежды. Она не хочет говорить о прошлом и ее сложно в этом упрекнуть. Я бы тоже не хотела, тем более с незнакомкой.

Я уже не жду, что она вернется, утыкаюсь взглядом с совершенно не вызывающий аппетита кусок пирога, ощущая, как от переизбытка эмоций кружится голова. Мне нехорошо, я дико расстроена и просто хочу обратно домой. В свой закованный витиеватыми прутьями мирок. Глупо было даже надеяться…

— Пойдем, — она появляется словно из ниоткуда. Без фартука и бейджика. В кулаке зажата пачка дешевых сигарет. — На улице поговорим.

Ничего не спрашивая поднимаюсь и, прихватив со стола телефон, следую за ней к служебному входу.

Глава 35

Щелкнув зажигалкой, Марьям глубоко затягивается и тут же выпускает в воздух мутную струю дыма.

— Ты не куришь?

— Нет.

— А я вот уже лет пять курю, завязать никак не могу, — еще одна жадная затяжка. — Дурацкая привычка. Даже не начинай, потом хрен бросишь.

Я стою рядом и не знаю с чего начать. Да, это я позвала ее и заговорить первая должна тоже я, но здесь, за какие-то минуты до истины, слова вдруг куда-то словно испарились. Но говорить мне все-таки не приходится — она нарушает паузу первая:

— Так что именно ты хочешь знать?

Она резко перешла на «ты», но мне так даже комфортнее.

— Все, что произошло той ночью. Если это возможно.

— А зачем? — смеряет меня чуть прищуренным взглядом. — Для чего тебе это?

— Дело в том, что я знаю Пашу. Ну, Кнута. Мы с ним… — осекаюсь, в горле снова скапливается ком. — Ну, мы с ним…

— Понятно. Кружилась с ним, значит.

— Можно сказать и так, — вздыхаю, немного покраснев. — Но когда все началось, я не знала, что он… Ну, что он пытался кого-то когда-то изнасиловать. Тебя, то есть.

— Меня? — вытаращив глаза, давится дымом.

— Ну, да…

Неожиданно она улыбается и, выдохнув никотин через нос, топит окурок в узкой металлической урне.

— Ты что, Пашка не пытался меня изнасиловать, что за бред. Он спас меня от насильника.

Ошарашенно подаюсь назад, словно она не на вопрос мой ответила, а дала знатную пощечину.

— То есть как это? То есть он не… трогал тебя?

— Конечно, нет! — смотрит на меня словно на умалишенную. — Когда тот ублюдок подкараулил меня под аркой, Пашка просто проезжал мимо. Услышал крики, бросил тачку и пришел на помощь. У них там завязалось жуткое мочилово, мат, кровища… — машет рукой. — Вспоминать не хочу. А потом этот уродец еще на него в суд подал, за избиение, представляешь? Я пыталась все объяснить ментам, но меня там даже слушать никто не стал. Прокурор дико упертый попался, тот еще баран.

— О, да, на него это похоже.

— Знаешь Свиблова?

— Я его дочь.

Теперь пришла очередь удивляться Марьям и судя по ее реакции, чего-то подобного она явно не ожидала. Хотя впрочем, ничуть не стушевалась.