Я тебя получу

— А ты меркантильная! — цокает языком и, поднявшись, сгребает меня своей огромной ручищей. — Не волнуйся, у тебя будет все, к чему ты привыкла. Не сразу, но будет, вот увидишь. Если для тебя это важно — получу образование. Хотя в наши дни отличники потом работают на тех, кто когда-то был двоечником. Главное ведь, что находится вот тут, — стучит себя пальцем по виску, — а не написано в дипломе.

И я знаю, что он абсолютно прав — мужчина может добиться многого, если поставит перед собой такую цель. И я верю ему, знаю, что с ним я не пропаду — он не даст. Но мне все равно страшно все менять. Отказаться от того, к чему так привыкла… Это словно прыжок в пропасть с неисправным парашютом. Ты очень хочешь ощутить, что это такое — свободное падение, но в то же время так боишься разбиться.

Я готова к этим переменам, с ним действительно хоть на пресловутый край света, но…

Тяжело вздыхаю, нервно покусывая губу. Незаметно опускаю руку в раскрытую пасть сумки, трогая, наверное, в тысячный раз розовую продолговатую коробку.

— Все нормально? — моментально настораживается.

Какие у него глаза… голубые. Чистые, как цвет сегодняшнего неба. Я так его люблю… и готова прыгнуть даже совсем без парашюта, но при одном условии — если он будет держать меня за руку.

— Да, вполне, — улыбаюсь, поглаживая пальцем глянцевую упаковку.

Сегодня ровно неделя моей задержки. Первой задержки в жизни, а сумке лежит мой первый тест на беременность.

Да, скорее всего это просто гормоны, такое бывает у девушек… я читала. Но мне все равно тревожно. И волнительно. И, что самое удивительное — не страшно. Я не боюсь стать матерью в двадцать лет, я боюсь другого. И даже не гнева отца, нет, я боюсь, что к этому не готов он. Да и с тем образом жизни, который он ведет сейчас — ну какие ему дети, когда каждый день может стать последним.

С самого утра, едва я только вышла из аптеки, меня гложат мысли — да или нет, то самое это, или все-таки гормоны. Я не хочу говорить ему об этом раньше времени. Обнадеживать зря… или пугать. Для начала я хочу выяснить это сама. И не могу больше ждать.

— Отвези меня домой, ладно? — поднимаюсь с прогретого на солнце парапета, отряхивая джинсы от пыли.

Кнут встает следом и продолжает смотреть на меня слишком уж внимательно. Словно подозревая что-то.

— А может, переберемся уже ко мне? Избавишься от пилежки отца, сама говоришь, что он тебя достал.

— Нет, я не могу. Да, отношения у нас, конечно, мягко говоря не очень в последнее время, но я не могу вот так бросить его одного. Он меня любит, понимаешь? Вся эта ерунда ведь только потому, что ему небезразлична моя судьба. Мы скоро уедем и мне придется его оставить, пусть хотя бы сейчас проведем хоть какие-то урывки времени вместе. Хотя бы так, периодически царапаясь и огрызаясь… — медленно бреду по аллее, сжимая крепкую руку, возможно, отца своего будущего ребенка.

«Неправильный» Кнут. Беспредельщик, каких поискать. А стал для меня эпицентром существования. Судьба реально та еще приколистка.

— Я не знаю, чего ты с ним так носишься, — отрывает от размышлений его голос. — Здоровый мужик, но с хреновыми принципами. Извини, но он тебе откровенно жизнь портит. Обращается как с пятилетней девочкой, лезет с своими нравоучениями, еще и угрожает, что вообще ни в какие ворота.

— Он мой отец! — начинаю заводиться. — Да, вот такой он, но я его люблю. Ты вот тоже не подарок, Кнут, но ведь тебя я люблю тоже. Любого. Даже когда ты по-дурацки шутишь или сваливаешь искать на свою задницу приключения, хоть я очень даже против!

Он тормозит, от чего я по инерции подаюсь назад, потому что его рука крепко держит мою.

— Ты мне в любви сейчас призналась?

Действительно. Но не давать же теперь заднюю.

— Это вышло случайно, но… конечно, люблю, чертов ты идиот! Неужели я бы перечеркнула всю свою жизнь ради непонятно кого?!

Я как, наверное, любая девчонка жду ответных признаний в духе: «и я люблю тебя, жизнь моя!», но он просто рывком прижимает меня к себе, от чего из легких толчком выбивается воздух.

— Я не знаю, что это за хрень такая — любовь, но ради тебя я готов на все. На все, что угодно, понимаешь? — путается пальцами в моих розовых прядях, лихорадочно бегая взглядом по моему лицу. — Только скажи и я все сделаю. Захочешь жизнь — бери. Пафосно звучит, да?

— Есть немного, — широко улыбаюсь. — Но не надо ради меня жизнью жертвовать и идти на все подряд тоже необязательно. Парной татуировки более чем достаточно.

— Покажем потом нашим будущим детям.

Мне кажется, выражение лица меня ужасно выдает, но я пытаюсь сохранять «хорошую мину».

— А ты хотел бы детей?

Он пожимает плечом, медленно шагая по мягкому от жары асфальту.

— Когда-нибудь, конечно. Лет через пять, шесть… Не знаю, я об этом не думал. А ты?

— Я тоже не думала, — вру, физически ощущая вес спрятанной в сумку коробки. — Ты прав, может, когда-нибудь…

— А папашу я бы твоего давно послал, но ведь ты не даешь.

И как вот он только так умеет завести в пол оборота? За какие-то доли секунд!