Я тебя присвою

Как мне теперь Асе в глаза смотреть? Мне неприятно, и это еще очень-очень слабо сказано. Я понимаю, что не имею никакого права злиться. Ни на Асю. Ни на Рейнера. Но разумные выводы совершает сознание. А с чувствами что делать? Ими ведь так трудно управлять. Невозможно…

— Идем в душ, — на этом предложении, произнесенном самым обыденным тоном, словно просыпаюсь.

Выныриваю из топкого болота эмоций. Пытаюсь ответить столь же бездушно.

— Ты иди. Я пока конспект повторю.

— Обижаешься?

— Нет, — незаметно перевожу дыхание. — Зря я вообще спросила. Это… Это не мое дело, — сама себе киваю и, опуская взгляд, направляюсь к столу.

— Если спросила, значит, тебя это волнует, — прилетает сделанный Андреем вывод.

Дергаю кресло резче, чем следует, но опускаюсь в него с выдержанным спокойствием. Открываю тетрадь. Смотрю в нее и ничего не вижу.

Рейнер еще стоит. Чувствую, что смотрит мне в затылок. Что за человек… Ушел бы быстрее, я бы как-то переключилась. Так нет…

— Ты ответишь?

— Нет.

— Что нет?

— Разговор окончен, — заявляю с претензией на непоколебимость.

И вздрагиваю от неожиданности, когда Андрей подходит к спинке кресла. Толкает меня вплотную к столу и, наклоняясь, упирается в него ладонями.

— Отвечай, — требует, касаясь губами уха.

Ну и козел…

— Нет… Не волнует. Просто… Для меня подобное немыслимо… Вот и все… Уверена, ты и так это знаешь. Озвучивать что-то еще бессмысленно… Ничего не изменит ведь.

Уйди, Андрей… Уйди ты!

Вместо этого он еще ниже наклоняется. Касается щекой моей щеки.

— Пойдем со мной. В душ.

От приглушенной силы его голоса у меня по всему телу волоски дыбом встают, и разбегаются мурашки.

Язык от мозга отключается. Короткое замыкание и, как результат:

— Асю позови. Мне нужно заниматься.

Боже! Само ведь вырывается!

— Я не хочу ее, — смеется мерзавец. Губами шею терзает. Прихватывая, языком касается. Затем чуть отстраняется и, кажется, визуально мою дрожь прослеживает. — Хочу тебя. Только тебя. Ты — моя.

— Нет, я не твоя. Разве что, временно, — сдавленно вскрикиваю, когда он толкает меня еще ближе к столу. — Ты ненормальный?

Дышать не могу.

— Моя, — выдыхает, прикусывая щеку. Конечно же, мне не удается скрыть волнение. И дыхание срывается, и дрожью пробивает. — Я тебя застолбил.

— Ну… Очевидно, не только меня, — передергиваю его же слова.

— Я тебя застолбил и пометил.

— Что еще за мерзость?! — дергаюсь, но избежать его поцелуев не получается.

— Прекращай ревновать.

— Я. Не. Ревную, — вычерчиваю с рубящими расстановками между словами и бью ладонями по столешнице. — Не ревную!!!

Этот подлец смеется. Не прекращая облизывать и кусать мою шею, ныряет рукой под стол и нагло скользит ладонью мне между ног.

— Что ты делаешь? Отпусти! Сейчас же…

Конечно же, он меня не слушает. Творит, что вздумается. Подбираясь к развилке, оказывает давление, чтобы развести бедра.

Я резко вдыхаю и, словно перед прыжком в воду, задерживаю кислород в легких.

Да-а-а…

Он просовывает пальцы мне в трусы.

— Я тебя тоже ревную, — сообщает приглушенным хрипом. — Давно. Всегда. Зверски.

Оба стонем, когда он раздвигает мои половые губы. Он сдавленно и тихо, я погромче.

— Андрей… — прикусываю губы и зажмуриваюсь.

Внизу живота образуется жгучий узел напряжения. И Рейнер, конечно же, этим расчетливо пользуется. Продолжая неторопливо ласкать, не проникает внутрь и, тем не менее, овладевает всем моим существом. Склоняясь еще ближе, сковывает каждую частичку тела. Теплом и силой обволакивает.

— А сейчас, когда около тебя околачиваются все эти мелкие озабоченные студентики, пиздец как ревную.

Сердце стремительно набирает скорость. Разбивает ребра ударными ритмами. В ушах звонким гулом отбивается. Когда Андрей, собирая щедро выделенную взбесившимися гормонами влагу, подбирается пальцем к пульсирующему клитору, я рвано выдыхаю и сама развожу бедра на максимум.

Массирует и гладит. Ласкает осторожно и одновременно настойчиво. Целует и прикусывает шею. А потом… забирает руку. Толком не вижу, но понимаю, что… слизывает с пальцев соки моего возбуждения.

Боже…

Перевести дыхание не успеваю, как Андрей вновь ныряет ладонью мне в трусы. Вскрикиваю и шумно выдыхаю. Тону в ощущениях. Мне горячо, очень мокро, одуряюще приятно.

Начинаю ощутимо подрагивать. Сознание плывет. Он все ласкает и давит… Точка, точка, точка… Всем телом напрягаюсь, готовясь взорваться от сладкой лавины наслаждения.

Но Рейнер, убирая руку, снова обрывает это сумасшествие.

Я разочарованно выдыхаю и негодующе стону. Пока он рывком выдергивает кресло из-за стола и разворачивает его вместе со мной к себе, закипаю от неудовлетворения. Растерзал ведь… Распалил внутри меня пламенище…

— Зачем ты… — слова убегают, когда взгляд натыкается на внушительный бугор, натянувший темную ткань спортивных мужских брюк.

— Снимай. Все.

Жестом на платье указывает и сам стягивает через голову футболку.

— Тата, — не терпится ему.

Мне тоже.

— Сейчас…