Я тебя присвою

— Мне не нужен постоянный присмотр, если ты об этом.

— И все же, — отводит взгляд. — Вернусь, как раз успеем обратно в город на капельницу.

— Это рационально? Я могу и с Виктором поехать.

Очередной красноречивый взгляд, как отказ.

— Будь готова к семи, — добавляет, якобы ни на чем не настаивая. — Если что не так, сразу звони. И таблетки после еды не забудь выпить, — это уже в дверях напоминает, оборачиваясь.

— Не забуду.

Обедаю в компании тети Светы. У нее столько новостей накопилось, пока меня не было. Говорит, аж захлебывается. И главное, ничего важного. Но с таким азартом и эмоциями.

— Хорошо же, что ты вернулась. Андрей Николаевич, знаешь, какой ходил? — шепчет, слегка наклоняясь. — Ой, — рубит ладонью воздух. — Лучше тебе не знать… Зеркало разбил, — сообщает еще тише, прикрывая губы. — Звон такой стоял, я чуть на месте Богу душу не отдала. Да и вообще… На глаза хоть не показывайся. Вроде и не кричал, но такая энергетика от него исходила…. Во, смотри-смотри, у меня прям мурашки, пока рассказываю…

И у меня. Крупные, стремительные, леденящие.

— Ой… Побледнела как, — спохватывается тетя Света. — Да дыши ты, — поднимая салфетку, обмахивает мне лицо. — Не слушай меня, дуру старую… Забыла, какая ты впечатлительная… Ну все, все… Не пугай меня так. Сидишь? В обморок не грохнешься?

— Все нормально…

— Воды вот выпей. И там еще Андрей Николаевич просил напомнить о таблетках… Ты доедай, я пока принесу, — подскакивает на ноги. — Сидишь?

— Сижу-сижу… — пытаюсь улыбнуться.

Почти получается. Тетя Света смеется с явным облегчением и, наконец, уходит.

— Это кто у нас тут болеет? — Юлю слышно с порога.

И ведет она себя так, словно кроме приключившейся со мной хвори, ничего необычного не происходит.

— Я ничего не говорила, — несется перед ней Ангелинка. — Зуб даю, молчала как рыба!

— Ты — самый надежный друг, — хвалю ее, подхватывая на руки.

Прижимаюсь губами к шелковистым волосикам и снова думаю о том, что у нас с Андреем могло быть такое же чудо.

А может, все-таки будет…

— Ты теперь тут будешь?

— Да.

— Я смогу к тебе приезжать, когда захочу?

— Конечно.

— Ура! Дядя Андрей — молодец!

— А почему сразу дядя Андрей? Может, я сама…

— Не-е-е-т, — тянет Ангелина с важным видом. — Я слышала, как папе говорил: «Не могу без нее», — выдает как на духу, пародируя грубый мужской голос. — А потом еще: «Моя — она! Моя!» Вот так!

Смущаюсь, конечно, не могу не рассмеяться.

— Что ж ты Андрея сдала? — журит дочь Саульская. — Он разве не друг?

— Друг. Но Татка дружнее!

— О как!

Тетя Света приносит мне таблетки вместе с листом назначения и забирает малышку в кухню, пробовать печенье, а у нас с Юлей появляется возможность откровенно поговорить.

Забирая с собой чашки с чаем, усаживаемся на диван.

— Ну, рассказывай, что за хворь? Андрей всех на уши поднял.

— Ничего страшного, как оказалось… Но проблемы есть. Воспаление и гормональный сбой. Все в кучу. Лечение долгое предстоит. Но, слава Богу, не умираю.

— Да уж не вздумай!

— Хотя если бы не Андрей, я бы еще ходила на работу и лечила ОРВИ. Неизвестно, чем бы закончилось… — делаю глоток чая, чтобы согреться и взять необходимую паузу. — Он меня так поддержал… Сама бы я не пошла в больницу, даже если бы пластом лежала.

— Ты же будущий врач, — восклицает Юля то, что сама себе постоянно напоминаю. — Как так можно?

— Я детей буду лечить, — стабильная отмазка.

Но у Саульской находится достойный ответ, как и у Андрея.

— О себе тоже заботиться нужно, чтобы было кому их воспитывать.

— Ты права… Просто, — совершаю резкий глубокий вдох. — Моя мама умерла, когда я была маленькой. Мне ничего толком не говорили, и… это, наверное, самое худшее. Надумала себе лишних страхов. Боюсь одной только возможности заболеть… А ведь даже не знаю, отчего мама умерла, понимаешь? Отложилось самое страшное… Понимание того, что смерть может прийти внезапно. И что она мрачная… Всех собой накрывает. Не только того, кого забирает.

Саульская вздыхает и, подбираясь ближе, обнимает меня за плечи.

— А моя мама сама себя убила, — говорит тихо. — Будто бы спасая меня… Еще и чужие жизни с собой забрала. Но… Я еще тут. И ты. Мы живем. Каким бы ни был конец, важно наслаждаться настоящим. Иначе, если постоянно всего бояться, зачем тогда жить?

— Жить… — повторяю очень вдумчиво. — Я хочу! Полноценно. С Андреем, — выдаю как на духу. В лицо Юле смотрю и не стесняюсь повторить: — Хочу быть с ним. Всегда.

— Так будь.

— Пытаюсь… — киваю сама себе. — Буду и дальше стараться. Но… Знаешь, как страшно, что у нас не получится? Господи, я всего боюсь! — восклицаю. И меня будто прорывает. — Не хочу так больше!

— Вот и не надо! Прекращай.

На короткое мгновение обе замолкаем. И у меня появляются новые сомнения.

— А как я ему скажу… самое важное, если он вдруг не спросит?

— Как это не спросит? Позвал ведь домой, значит, дальше пойдет, — конечно же, Юля догадывается, кто был инициатором нашего примирения. — А если и не спросит, сама давай. Потому что ему это тоже надо, понимаешь? Так кажется, что мужчины сильные и неуязвимые. Болит у них не меньше нашего.

— Ты права, — прикусываю губы, напряженно киваю.