Я тебя слышу

Отличное детство у тебя, Стасик, было, просто отличное. Радио, крики и практически ежедневные походы на мамину работу. Как тут не вырасти счастливым? Как тут не радоваться?

Обессилев, Стас наваливается на холодильник. Перед глазами темно, кровь из прокушенной губы стекает на подбородок. Краем глаза Стас замечает, как что-то рядом покачивается. Ну, здравствуй, радио. Здравствуй, милый друг. Само выглянуло, когда заметило, что Стасу совсем худо. Что ж, спасибо, дорогое, спасибо, ра-ри-тет-ное.

Стас бегом уносится прочь, забывая длинный ключ в дверном замке.

***

За радио дают неожиданно много. Руки чешутся от предвкушения, и Стас быстрым шагом идет к «ФанниФиш». Он бы побежал, но уже не хватает сил. Кожа лица и ладоней страшно потрескалась от мороза, Стасу больно и холодно, и он хочет, чтобы это поскорее прекратилось. Он чувствует жар в животе и глотает снег, чтобы жар этот унять. Кажется, Стас не ел уже много дней, но это хорошо, ему даже не хочется.

Стас ныряет во тьму бара, идет бетонными закоулками к красной двери. Казбек сегодня должен быть на месте. Плевать, какой день, какое сейчас время. Он должен быть на месте.

Стас тянет дверь на себя и вваливается в темный маленький кабинет.

– …да полвагона наверняка разнесет, нормально. Ее так точно зацепит, – заканчивает говорить человек, сидящий спиной ко входу. Перед ним какие-то бумаги и смешной, совершенно чужеродный этому месту детский рюкзачок.

– Пошел вон! – рявкает Казбек, заметив Стаса и легко выталкивает его обратно в коридор, а после запирает дверь изнутри.

Стас оседает на пол. Его колотит от крупной дрожи, то тут, то там судорогой схватывает мышцы, спина и лоб уже мокрые от пота. Но это ничего, ничего. Чуть-чуть подождать, совсем немного подождать, и все будет хорошо. Стас сжимает и разжимает пальцы. Встает, ходит от одной стены к другой. Наконец, не выдерживает и вновь стучится в двери. Ему не отвечают. Стаса это страшно злит. Неужели они там не понимают, как ему тут паршиво? Он колотит в дверь ногами, но тут же валится, лишаясь сил. Потолок, страшный тяжелый потолок, кажется, падает на грудь. Становится тяжело дышать. Тело Стаса изгибается дугой.

Наконец дверь открывается. Оттуда выскакивает очень высокий человек и на ходу запихивает в спортивную сумку розовый рюкзачок.

Казбек рывком поднимает Стаса на ноги.

– У меня есть, Каз! – Стас протягивает скомканные промокшие от снега деньги. – Есть, Каз! Мне совсем чуть-чуть!

– Катись отсюда, Стасик, дорогой. – Зеленые глаза беспокойно рыщут по сторонам. – Нет ничего. Уходи, давай. А то Женю позову, опять больно будет. Помнишь?

– Каз! – вскрикивает Стас с отчаяньем и плачет. – Но в прошлый раз же денег не было, а в этот есть! Немножечко, Каз, немножечко, я прошу!

– Эй, не понимаешь, что ли? – Казбек брезгливо отрывает от себя судорожно сжатые пальцы. – Говорю, нет пока. Если совсем плохо, могу еще номер дать. Дать номер?

Казбек ерошит светлые волосы и трет щетину. Сегодня он почти такой же дерганный, как и Стас.

– Телефона нет, Казбек. Телефона нет, – хнычет Стас. – Выручи. Смотри, вот деньги. – Он снова протягивает потрепанные купюры, ведь в них сейчас заключено его спасение. – Очень надо, Каз. Мне немножечко, хоть чего-нибудь.

– Ладно, ладно. – Казбек быстро-быстро набирает что-то на смартфоне. – Иди, спускайся в метро. Там парниша будет в зеленой кепке, скажешь, что от меня. Только не спались, Стас! Будешь вмазываться прямо там, не спались! Спалишь моего парнишу, я тебя найду и не прибью, нет. Будешь лежать у меня месяц, понял?! Ни грамма не дам.

Стас быстро кивает. То, о чем говорит Казбек, в разы страшнее смерти.

Он на ослабевших ногах спешит к метро и перед самым входом натирает лицо снегом, чтобы не остановили. Как обычно, проходит через турникет, прижавшись к медлительной старушке. На эскалаторе Стас едва не падает, его ужасно тошнит, перед глазами мечется беспокойная пелена. Но осталось немножко потерпеть. Потерпеть чуть-чуть, а потом уж все закончится.

В центре зала Стас с отчаяньем ищет зеленую кепку, люди то становятся огромными и приближаются до устрашающего близко, то превращаются в лилипутов и разбегаются в разные стороны: ни одного не поймать. И у всех лица страшные, осуждающие. То мамино презрение проскользнет, то папино отвращение. Но зачем они так смотрят? Не понимают, что ли, как важно сейчас, как нужно получить хоть капельку? Получить хоть что-нибудь?

Широкоплечий парень хватает Стаса под руку и тащит его в переход. Стас бессмысленным, отупевшим взглядом смотрит на парня сверху вниз и визжит от радости. Кепка зеленая! Зеленая кепка сама его нашла! Спасен… Спасен!

Парень грубо толкает Стаса к стене, нависает.

– Тихо. Заткнись. Перестань орать.

Парень сует Стасу пакетик ярко-малинового цвета и выдирает из испачканных высохшей кровью пальцев комок денег.

– Ч-что это? – Стас с вожделением смотрит на пакетик и быстро-быстро прячет его в карман джинсов, туда, где еще совсем недавно покоился ключ, последняя связь его с домом. – Я таким еще не… Что это? Как его?