Я тебя тоже

Вадим первым подал на развод. Он прислал мне с курьером документы. С того самого дня мы больше не разговаривали. Хотя он приходил, забирал на выходные Зойку, в ее присутствии сухо здоровался со мной, а, когда дочь отворачивалась, демонстративно меня игнорировал. Однажды, когда он в очередной раз приехал к Зое, я остановила его у двери, схватила за рукав, не давая уйти. Он сделал над собой усилие и обернулся. Я застыла как вкопанная. Слишком много слов вертелось на языке, слишком много не озвученных мыслей.

- Прости! – крикнула я ему вслед. Это короткое «прости» получилось таким всеобъемлющим, надрывным и молящим. Вадим встал ко мне боком. И, глядя куда-то в сторону, словно там, за стеной был невидимый мне собеседник, произнес:

- Проси прощения у Ани. Только благодаря ей дело не получило ход. Иначе, все могло бы закончиться гораздо хуже.

Я проглотила обиду, затолкала поглубже свои чувства, и закрыла за ним двери.

Зойка в силу возраста не слишком вдавалась в подробности, принимая на веру нашу «правду» о том, что папе по работе нужно пожить отдельно. А вот Нина не простила. Она избегала встреч с Вадимом, наказывая его своим молчанием. Возможно, моим материнским долгом было объясниться с дочерью. Сказать ей о том, что отец не виноват, что так бывает. Что это между нами, а для него она по-прежнему, любимая дочь. Что там еще говорят в подобных ситуациях? Но я не спешила. Из эгоистических побуждений я медлила. Боясь потерять ее, боясь нарушить ту связь, что стала еще крепче с момента разлуки с ее отцом. Боясь лишиться привилегий пострадавшей стороны. Стремясь удержать ее рядом. Хотя бы еще немного!

Я была благодарна дочери, по крайней мере, у нее хватало духа открыто выражать свои чувства. У меня же… Даже сейчас я все еще люблю его. Кажется, я просто физически неспособна его ненавидеть.

- Ты знаешь, кто такой невротик? – спросила как-то Ленка. Подруга всерьез была озабочена моим состоянием и как могла, пыталась помочь.

Я в ответ только закатила глаза, предвкушая очередную лекцию на тему «мы сами творцы своего счастья».

- Это человек, который любит ковырять свои раны. Когда они начинают заживать, ему становится скучно, и он снова режет себя, и снова ковыряет.

Я поморщилась. Ленка была мастером словесных метафор. Ей казалось, чем ярче и образнее сравнение она придумает, тем быстрее до меня дойдет смысл ее слов. Но я и так все понимала. Только сделать ничего не могла.

- Ты упиваешься своим страданием! – продолжала подруга. – Ты должна отпустить все, пережить, выплакать и отпустить. Нельзя же всю жизнь вот так барахтаться в корыте с говном.

- Ох, Лен! Не за столом же! – я выронила виноградину, понимая, что аппетиту пришел конец.

- А где? Пойдем, поговорим в туалете. Там более подходящая обстановка?

Мы сидели в баре, куда Ленка заманила меня в расчете на откровенный разговор. Но даже три порции мартини не развязали мне язык. Подруга, как и все вокруг, считала мою депрессию последствием развода. И пыталась внушить мне мысль, что Вадим не стоит моих слез.

- Теперь ты у нас девушка на выданье! Будем искать тебе кавалеров, - потерла ладони Ленка и огляделась в поисках жертвы. И в тот вечер мы, в самом деле, подцепили двух не в меру юных парней, падких на опытных женщин, готовых на многое ради того, чтоб повысить свой материальный статус. А еще говорят, что проституция – женская стезя! Я не стала портить вечер своей кислой физиономией и отправилась домой, оставив Ленку вкушать запретные плоды и наслаждаться жизнью.

Может быть, когда-нибудь и я смогу вот также беззаботно и легкомысленно улыбаться посторонним мужчинам. Пока что я кажусь самой себе бракованным товаром, что лежит на верхней полке, рядом с прочей уцененкой. Психолог говорит, что окружающие воспринимают нас ровно так, как мы сами того хотим. Он говорит, что нужно избавиться от обид, стряхнуть с себя чувство вины, и тогда будет проще и легче сделать шаг вперед. Он говорит и говорит, много чего. А я слушаю вполуха, и думаю. Одна лишь мысль не дает мне покоя. Я думаю о том, чем бы все обернулось, если бы в то утро, как и было задумано, я нашла ее связанной на полу родительской дачи?

- Наш сеанс подошел к концу, - деликатно выводит меня из ступора Аркадий. Он милый, и глаза у него добрые, понимающие. Как бы мне хотелось рассказать ему все. Но я встаю и вежливо киваю, благодарю за сеанс и выхожу из кабинета.

Однажды я наблюдала в окно, как Вадим привез Зойку со школы, высадил у ворот и на прощание чмокнул в щеку. Дочка, раскрасневшись с мороза, вбежала в дом, сбросила любимые боты и прямиком отправилась в спальню, чтобы немедля  проверить, что нового случилось в мире соцсетей.

- Зай, ты обедала? – я прислонилась к дверному косяку детской. Всего каких-то пару лет, и Зоя превратится в прекрасную молодую девушку. С каждым годом она все больше походит на Нинку. И обе они так похожи на Вадима.

- Ага, с папой ели пиццу, - отозвалась она, не отвлекаясь от экрана.

- Это разве еда? – упрекнула я. На что Зойка издала раздраженный вздох. Мол, «что ты понимаешь».