Я – телепат Сталина

Лея появилась в магазине довольно скоро, не прошло и получаса, но я весь извелся. Минуты ожидания показались мне годами. Она вошла, увидела меня, встала около прилавка и начала перебирать какие-то ленты, которые ей показывал продавец. Или то были не ленты, а образцы материи, сейчас уже трудно вспомнить. Я только запомнил, как проворно сновали ее изящные пальчики. Я подошел к ней и сделал вид, что тоже заинтересовался этими самыми лентами. Даже отпустил какое-то замечание и попросил продавца показать что-то еще. Пока он доставал другие образцы, мы обменялись взглядами и улыбнулись друг другу. Я читал мысли Леи: «Странно, откуда я его знаю?» – думала она и все пыталась припомнить. «Мы не знакомы, – сказал я. – Пришла пора исправить эту ошибку». Мне показалось, будто я сказал нечто очень остроумное, но Лея не улыбнулась. Во взгляде ее промелькнул испуг. Продавец выложил перед нами новые образцы. Я предложил Лее прогуляться и подкрепил свою просьбу внушением. Мы вышли из магазина и пошли в сторону, противоположную той, в которой находился дом Леиного отца. Я представился, сказал, кто я такой, попросил прощения за то, что читал мысли Леи в ресторане и прибег к внушению для того, чтобы встретиться с ней. Это часть моей личной этики – в общении с близкими мне людьми я не пользуюсь своими способностями. Не внушаю мысль, а высказываю ее вслух, стараюсь не улавливать сигналы, которые посылаются мне. Что-то, конечно, улавливаю, но делаю вид, будто не уловил. Аиду часто спрашивали, самые разные люди спрашивали ее о том, не страшно ли ей жить с человеком, который читает ее мысли. «А почему мне должно быть страшно? – удивлялась она. – Я же не думаю о муже ничего плохого!»

Знакомство состоялось. Более того, мы договорились о следующей встрече. Лея рассказала, что она не может полностью располагать своим временем, что родители, в особенности отец, косо смотрят на то, когда она куда-то едет одна, даже если она едет в гости к кому-то из подруг. И на самом деле не одна она едет, ее везет кучер, доверенный человек отца. Пешком по улицам Лее вообще ходить не разрешалось, отец считал, что хождение пешком наносит урон престижу. То было чудо, что Лее удалось незаметно выскользнуть из дома для встречи со мной. Мы договорились встретиться в парке. Лея беспокоилась, что кучер увидит, что она встречается не с подругами, а с посторонним мужчиной, и расскажет об этом отцу. «Не волнуйтесь, – сказал я. – С кучером все будет в порядке. Он расскажет то, что надо». – «Это не тот случай, когда золотой ключ открывает все двери, – сказала Лея. – Наш кучер Янек не возьмет у вас ни гроша. Отец платит ему столько, сколько у других не получают дворецкие. Янек не только кучер, он еще и охраняет меня. Он отставной капрал, очень храбрый и сильный человек». – «Все будет в порядке», – повторил я. Подкупать кучера я не собирался. Узнав, как зовут ближайшую подругу Леи и как она выглядит, я всякий раз внушал кучеру, что Лея встречается не со мной, Вольфом Мессингом, а со своей подругой Фейгой Каценельсон. Имя подруги я запомнил, потому что через нее мы переписывались с Леей. Я отправлял письма на адрес Фейги, а та передавала их Лее. Отец Фейги умер, она жила с матерью и старшим братом. Брат был сильно занят коммерческими делами, постоянно разъезжал, а мать предоставляла Фейге полную свободу и не просматривала ее почту, как это делали родители Леи.