Читаем Я тогда тебя забуду полностью

Со страхом я вошел в стойло Игреньки. Она настороженно покосилась на меня одним глазом и со стуком вскочила на передние ноги — пол в конюшне был деревянный, — а когда я с ужасом подошел к голове, поднялась на задние ноги с не меньшим грохотом. Лежавший под яслями жеребенок тоже вскочил, потянулся к матери и начал настойчиво сосать вымя, усиленно размахивая жиденьким хвостом. Было видно, что я разбудил его. Кобыла заложила уши назад, что означало тревогу и беспокойство, и призывно заржала. Я набросил на нее узду и вывел из стойла, опасаясь, как бы она не наступила мне на ногу. Жеребенок, недовольный тем, что прервали его обед, выбежал следом. Как говорили прежде, кобыла за делом, а жеребенок и так.

Гаврил Заяц указал мне тележку — специальную таратайку, которая использовалась только для вывозки навоза из деревенского хлева.

Я завел лошадь в оглобли, с трудом надел ей на шею хомут. При этом умная, сообразительная и добрая Игренька каждый раз, когда я подносил к ней хомут, сначала опускала голову ко мне, а потом задирала ее вверх, пытаясь, видимо, помочь. Но я не понимал ее замысла, и хомут сползал. Наконец хомут был надет. Я не знал, что делать с дугой. Она почему-то падала, у меня сил и сноровки не хватало, чтобы удержать ее, а гуж выскакивал. Увидев мои мытарства, Гаврил Заяц сурово прикрикнул:

— Ну, ладо́м делай! Тебе говорят, ладо́м!

Ребята подняли меня на смех.

— Не по кучеру запряжка, — хохотали они.

Я боялся, что разревусь, и еле сдерживал слезы. Но тут показался Коля Козел. Он сразу понял, в чем дело, и начал кричать на ребят:

— Ну что, подмочь тяжело? Рази не видите, что не умеет? Толы-то полопались? Че изгаляться-то?

Одноглазый Гриша Косач, славившийся во всей округе злым и неукротимым нравом, хмуро заметил:

— Иди-ко какой! Откуда ты?

— Из тех же мест, — ответил Коля.

— Дак ведь Козел от козлухи.

— А Косач от кого?

Назревала гроза, мне стало страшно за Колю, но тот был, оказывается, не из трусливых. Вышел Гаврил Заяц. Гриша Косач отошел, ворча:

— Ну, погоди, Козел.

— Подожду, подожду, Косач, не бойся, — ответил Коля и, обращаясь ко мне, сказал, будто Гриши Косача и не было на свете: — Смотри, Ефим, как надо делать, и запоминай.

Он ловко схватил дугу, легко вставил ее в гуж, перебросил на другую сторону. Поднял другую оглоблю, обвил вокруг нее гуж, вставил другой конец дуги. Стянул клешни хомута под шеей лошади супонью, ловко завязал. Пристегнул вожжи.

В это время Гриша Косач, проходя мимо Коли, незаметно ударил его по затылку.

— Возом бы тя задавило! — сказал ему Коля вслед, не прерывая работы.

— Что ты сказал? — угрожающе прошипел Гриша Косач.

— Ты что, еще и глухой? Не бей, говорю, человека по голове, — ответил Коля, — лучше колоти по своей пустой башке. Вот что.

— Что ты сказал? — снова прошипел Гриша Косач.

— Проходи, — сказал Коля, вытирая руки о штаны. — А то последний глаз выстегну.

Гриша Косач ушел, скрипя зубами, но набрасываться на Колю, как это делал всегда с другими сверстниками и с теми, кто был поменьше его, не решился. Коля ударил ногой по колесу моей тележки и, как мужик, сказал:

— В этих колесах держава есть.

Я понял, что он высоко оценил прочность и надежность колес моей таратайки. Но одновременно я убедился, что с ним не пропадешь.

Я сел на телегу и поехал в коровник, где мужики вилами набрасывали навоз на возы. С лошадью и телегой мне предстояло, въезжая в хлев, проехать через узкие ворота. Первые ворота я проехал удачно. «Ну, пронесло, слава богу», — подумал я и сразу застрял во вторых воротах.

— Ну, что там? — дружно, в один голос вскричали мужики.

— Дак задел, — ответил я.

— Давай не держи других! — услышал я в ответ.

Я дернул лошадь, не зная за что обидевшись за нее, ось телеги заскрипела, зацепившись за косяк. Игренька, остановившись, начала переступать ногами и беспорядочно дергать телегу.

— Косяков по дороге наставили, не проедешь, — издевались надо мной мужики.

— Эй, Ефим, оставь косяк-то на месте!

— Пусть еще постоит маненько.

— Подымай телегу-то.

Я не знал, как ее поднять, такую тяжелую.

— Микола-угодник, че ли, подымать-то будет тебе?

И тут подскочил Коля Козел.

— А ну-ко, принеси вагу! — крикнул он.

Я притащил жердь. Он пропустил ее под задок телеги.

— А ну-ко, помоги.

Мы приподняли вагу вместе с задком телеги. Мне показалось не так тяжело.

— А счас подерни влево.

Ось вышла из сцепления с косяком. Игренька, сообразив, в чем дело, не ожидая понуканий, дернула, и телега прошла. Я вытер фуражкой пот с лица. Мужики вчетвером быстро загрузили телегу. Когда вилами плашмя они ударили по навозу, я понял, что это сигнал трогать, забежал вперед и под уздцы вывел лошадь из коровника.

— Эй, вожжи подбери! — кричали мне вслед. — Мотри, привьет. Лошадь-то изнахратишь!

Выведя воз из хлева, я обернулся и увидел, что Коля, стоя на телеге, на всем ходу влетает в коровник и ухарски кричит:

— Рр-гись!

Мужики прижимаются поближе к стенам и восторженно перебрасываются репликами:

— Во мужик!

— Вот это работник!

Я сел на навоз в телегу, предварительно подложив под себя траву.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы