Я - твое поражение (СИ)

Отброшены за ненадобностью помощники, мимо отряда телохранителей в новеньких доспехах, щурясь от солнечных зайчиков, отбрасываемых начищенными до блеска, мечами и копьями, бросая яркие отсветы драгоценных камней, на серые стены, из мидийского мрамора, я, подобный Мардуку, всеобъемлющему и могущественному, сделал первый шаг. Сходя с высокого крыльца, словно с небес к кричащему от восторга морю людей. Пот застлал глаза, стало враз жарко. Почему медлят носители опахала? Где они, шакал их раздери! Словно поняв моё неудовольствие, сразу трое рабов сорвались с места и начали усиленно размахивать огромными веерами из страусовых и павлиньих перьев. Легче не стало, я сопрел, как хромой осел шагающий с непосильной ношей, едва ли не упал под тяжестью драгоценного металла и самоцветных камней, расплавился искусный грим, наложенный опытной рукой Багоя.

- Наместник царя царей и любимец богов, благородный Гефестион!

Провозгласил оратор и мне захотелось дать ему кулаком в зубы.

Два подола: нижней рубахи и халата до пят, и край юбки с бахромой, тащились за мною следом, чуть ли не по всей лестнице, спереди, я придерживал глубокие складки одной рукой, чтобы не наступить на них и на радость всем недоброжелателям не скатиться с ступеней кувырком. Как мог сохранял величественность. Пусть все знают, ты достоин короны царя царей.

- Эй! Да это же наш Геф! Ой, не могу! Глядите, как вырядился! Прям петух индийский!

Что за дела? Где ты? Во главе отряда – Птолемей, за его плечами Ладомеот и Марсий? Хитро подмигивает чёрный Клит? Хохочет, и тычет пальцем в меня – Филота?!

Я был в растерянности, переводя взгляд с одного македонца на другого. Ища своего, долгожданного возлюбленного. Рот пересох, и я едва прохрипел.

- Александр!

- С ним все в порядке. Узнав о строящейся дамбе, наш царь, изъявил желание посмотреть на неё, к вечеру будет!

- Мой приём! Празднество! Состязание певцов! Танцоры!

- А мы чем хуже, давай представляй нам своих шутов! И тащи все, что есть в кладовых. Мы малость отощали! Вина, вина побольше!

Гогоча и пересыпая речь грубоватыми шутками, твои друзья, спешились. Панибратски похлопывая меня по спине и плечам, гульбой направились к накрытым с особым тщанием столам. Они шли мимо меня, не замечая ни красоты, ни величия, то, над чем я работал несколько дней, продумывая каждую деталь для них не значила ровным счётом ничего! Во всяком случае, не более жирной ножки ягнёнка, под кислым сливовым соусом. Стараясь до конца выдержать заданный тон, я натянуто улыбнулся, широким жестом приглашая всех и заняв место справа от пустующего трона, объявил начало праздника.

- Будь оно все проклято! Твари. Смердящие собаки! Пьяницы, дикари! Ненавижу их!

В полночь уйдя с шумного пиршества, в остервенении принялся срывать с себя золотые одежды, кидая их в угол. Разбрасывая по спальне, драгоценные перстни и браслеты.

- Дамба дороже меня! Меня, который все сделал для его воцарения! Никто другой не согласился бы на такое, а я пошёл! И вот благодарность! Он едет смотреть на грязную воду, я же, словно последний флейтист вынужден развлекать его пьяных друзей-скотов! Быть объектом их грязных шуток! Неужели это все, что я заслужил! Багой, принеси вина!

- Мой господин, вы и так изрядно пьяны, вам вредит излишек.

- За собой следи, болван!

- Вы не в себе, господин. Умолю, лягте спать, утром события станут более благоприятными!

Я мог бы и ещё поорать, осыпая Багоя грубыми македонскими ругательствами, но подумав, махнул на все рукой.

- Да катись оно всё в Тартар.

И заснул.

- Филэ?!

Губы шепнули на ушко знакомое слово. Невольно улыбнулся, чувствуя родное тепло и запах, ощущая прикосновения рук, загрубевших от меча, к телу.

- Почему, - хотелось кричать. - Почему ты не принял почести, которые я организовал? Для тебя! Разве они не важны? Что подумают, твои новые подданные?

- Мне важен только один человек на свете, это ты. – Прошептали любимые губы, и подкрепили слова нежным поцелуем. Найдя мочку левого уха слегка прикусили, взрывая во мне поток бешённого желания. Со стоном, перевернувшись на бок, я обвив руками твою шею, прижимая лицо к груди.

- Мой Александр!

- Гефестион, сердце моё, прости, не удержался разбудил тебя!

- И правильно сделал, ты сократил время нашей разлуки, которая уже пожрала меня как семиглавая Сцилла.

Горячо нашёптывая кучу бессмысленных слов, я кинулся в омут твоих желаний, как когда-то, когда мы были невинными юношами, отринул себя, собираясь отдаться без остатка.

- Похоже кто-то сильно соскучился!

Отдуваясь от череды беспрерывных поцелуев, громко воскликнул ты, радуясь моей страсти. Поднырнув ладонями под поясницу, слегка приподнял. Устраиваясь поудобнее между враз раздвинутых бёдер, лаская их подушечками пальцев. Налёг. Стал медленно входить. Пять месяцев без секса! Они давали о себе знать. Я шипел. Ёрзал под тобой, и не выдержав, один раз застонал от боли. Страдая, даже не подумал расцепить скрещённые лодыжки на твоей короткой пояснице, напротив, сам двинулся навстречу, растравляя мучения как смертельно раненый воин, срывающий повязки, и жаждущий только смерти.