Я — твоё солнце

Неловкая тишина, красные глаза моей окончательной сдавшейся матери, беспокойные подмигивания бабули Зазу, отец, который загробным голосом просит передать соль.

И эта зараза Шарлотта, кидающаяся шпинатом в Изидора.

Взяв тарелку, я встала, обошла стол и влепила пощёчину прямо в округлую щёку всемогущего ребёнка.

Мой дядя, муж Жаниз — через-з, отругал меня голосом статуи Командора из «Дон Жуана».

Ну то есть попытался напугать.

Но я лишь нагнулась, отдала свой кусок фуа-гра Изидору, выпрямилась, чётко и ясно продемонстрировала всем средний палец, чтобы никто не усомнился в месседже, и поднялась в комнату спать.

На следующий день в восемь утра мы уже сидели в машине.

Мама подарила мне украшение для волос в форме переплетённых цветов и чёрный блестящий пиджак.

Она ничего не рассказала о записках.

Отец высадил нас у дома.

И уехал. Один.

Глава четырнадцатая Напялив матроску, Дебора ещё не достигла дна бассейна

Мама заперлась в своей комнате. Услышав, как она плачет, я спустилась в булочную, открытую в Рождество, купила шоколадный эклер и оставила его на тарелке под дверью.

Я закрыла Изидора в своей комнате, чтобы он не испортил сюрприз, и создала группу на телефоне, включив в неё Джамаля и Виктора.

«С Рождеством, друзья. Вчера мой отец признался маме, что любит другую женщину. Я провела суперсочельник в кругу семьи».

И принялась ждать.

Четыре минуты спустя пришёл ответ от Виктора:

«У меня поезд в 13:17. Приеду на Лионский вокзал в 15:28».

Пришлось подобрать с пола упавшую челюсть.

«Ты не обязан…»

«Я и не думаю. Друзья должны поддерживать друг друга, когда надо».

Прикончите меня.

Где-то в полвторого открылась дверь маминой комнаты.

Тишина.

— Дебора-а-а-а-а-а-а!

Я помчалась к маме.

Опершись о косяк, она стояла в одной ночнушке, качая ногой. На её щеке отпечаталась подушка, а по пальцам ног стекал шоколадный крем, крупными каплями падая на пол.

Изидор набросился на то, что осталось от раздавленного эклера, и проглотил всё в мгновение ока, обильно пуская слюни.

Я поджала губы.

Мама смотрела на меня.

И тут мы обе рассмеялись нервным смехом забитой трубы, отчего Изидор поднял голову и облизнулся. Заметив испачканную ногу, он набросился и на неё.

— О нет, не-е-е-е-ет! — завопила мама.

Убегая от Изидора, она на одной ноге попрыгала в гостиную, но позорный пёс не отставал ни на шаг, скользя по паркету на поворотах. Он загнал маму на диван и огромным розовым языком облизал пальцы ног.

Мама не стала его отталкивать и продолжала смеяться, содрогаясь всем телом. По её щекам потекли крупные слёзы.

— Прости, дорогая, прости, мне так жаль, — икала она.

Я легла рядом и прижала маму к себе:

— Ты должна мне три евро.

Мы смеялись и плакали одновременно.

На перроне Виктор протянул мне голубой подарочный пакетик.

И не чмокнул.

— Это что?

— С Рождеством!

Я уже и забыла, как блестят его глаза.

Не могу поверить, что эта слащавая фраза появилась у меня в голове. Видимо, в моём мозгу есть тайный уголок с сопливым островом, где растут розовые деревья и гуляют влюблённые фламинго, а другие птицы в узорах рококо распевают по кругу приторные до смерти песни. Вернись на землю, дура!

— Спасибо… Поедем на метро?

— А ты не хочешь посидеть в кафе?

— Ок.

— Открой!

Пытаясь скрыть дрожь в пальцах, я разорвала бумагу и достала чёрный бархатный мешочек. А в нём — тонкий красный браслет, украшенный серебряным паучком.

Виктор подарил мне украшение.

— Шикарно. Джамаль позеленеет от зависти!

— Не беспокойся, я и для него купил и по почте отправил.

— Круто.

Он подарил несколько экземпляров браслета с пауком, ну же, Дебора, где ты голову оставила сегодня утром? В душе? В машине? В унитазе?

— А у меня для тебя ничего нет.

— Ничего страшного, твой подарок — наша встреча.

Он вообще понимает, что несёт?

Прогулявшись по улицам, мы наугад зашли в какое-то кафе, украшенное светящимися гирляндами.

Я рассказала ему о трубе в кабинете, о среднем пальце, об отце, который сегодня впервые официально не будет ночевать дома, о катастрофе с шоколадным кремом.

— А ты поговорила с отцом?

— Он попробовал сегодня утром, но было семь часов, я сделала вид, что ничего не слышала. Через десять секунд появилась бабушка — конец беседе. Да там и обсуждать нечего.

— Ты так думаешь?

— А разве он не будет извиняться? Объяснять причины? Рассказывать собственной дочери о новой истории любви?

Виктор поднял брови:

— Ты злишься на него…

— А это так удивительно?

— Нет, но ты могла бы выслушать его точку зрения.

— Да какую точку зрения? Он любит другую! Тут не о чем говорить!

— Ситуация может быть сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Я раздражённо вздохнула.

Не злись, Дебора, хотя тебе это идёт. Я понимаю, ты в ярости, он причинил боль твоей маме. Но он же не злодей, не так ли? Такова жизнь. Подобные вещи могут случиться в любой момент.

Мне показалось или это было в «Жене булочника»[6]?

Мечтать не вредно.