Я — твоё солнце

Она издала нервный смешок — но смешок — и поцеловала меня в лоб.

Я попыталась посмотреть на своё отражение в прихожей перед выходом, но зеркало полностью исчезло: записки залепили его сверху донизу.

— Хорошенько повеселись! Я люблю тебя, Дебора. Ты — моё солнце! — крикнула мама из ванной, где она красилась.

Спускаясь по лестнице, я задумалась: мама никогда не говорила мне ничего подобного.

Глава пятнадцатая Она не ответила, а небо, затянутое тучами, угасало…

Джамаль с сияющим лицом открыл мне дверь. С кухни доносился приглушённый шум.

— Всё хорошо? Как мама?

С очаровательной обходительностью он взял моё пальто и повесил его в прихожей.

— Празднует Новый год с коллегами… Кто эти люди?

— Друзья тарантулов.

— В смысле?

По коридору мы проследовали в кухню. Теперь я узнавала каждую картину, каждую вазу, каждый столик.

— Я завсегдатай форумов для арахнофилов и за некоторое время обзавёлся друзьями.

Когда мы проходили мимо двери к террариумам, мне показалось, я слышу, как в лапах Гертруды и её сестёр кричат о помощи бедные кузнечики. Используют ли тарантулы антеннки вместо зубочисток?

— Сколько нас будет?

— Человек пятьдесят.

— Ого.

На кухне кипела жизнь: все болтали, смеялись, открывали бутылки с алкоголем, способным продезинфицировать рану глубиной в три сантиметра. Я тут же заметила Адель.

Это было просто.

Единственная девчонка.

— А! Дебо!

Виктор наклонился, чтобы чмокнуть меня, и я мгновенно залилась краской под пристальным взглядом Адель.

— А это Адель.

Зараза, какая красивая. Я улыбнулась ей, взмолившись, чтобы ненависть и зависть не потекли у меня сквозь поры — придётся постараться.

После обмена любезностями («Ты хорошо знаешь Париж?» — «Да, я тут родилась». — «Как дела в лицее?» — «Я учусь в университете». — «Какое красивое колье!» — «Это Виктор подарил…» — «НУ ДА, А МНЕ ОН ПОДАРИЛ БРАСЛЕТ С ПАУКОМ И ВООБЩЕ ПОШЛА НА ФИГ, ОК?») я отправилась резать яблочный пирог. Хуже всего то, что Адель милая и стильная. Она точно не носит футболки с надписью «I love bouledogues».

Дверной звонок надрывался не переставая, галдёж становился всё громче. Кто-то протянул мне бокал шампанского, который я тут же опустошила. Второй ждала та же участь. Я готовила бутерброды, прибиралась, следила за чистотой, однако как только в моей руке оказывался бокал, я тут же его осушала — ну не выливать же.

Незнакомцы (обоих полов, ух) вагонами валили на кухню, оставляли подношения (замороженную пиццу, чипсы, конфеты) и мигрировали в гостиную.

Я ставила пиццу в духовку, вынимала её, копалась в ящиках, наполняла тарелки, просила кого-нибудь унести их в гостиную, убирала те, что возвращались грязными, в посудомойку. Джамаль умолял меня присоединиться к остальным.

А как же малиновый пирог? Кто его разморозит?

Когда мне надоело хлопотать на кухне, я всё-таки пошла туда, где вечеринка набирала обороты. Щёки горели, будто только что поджарились в тостере. Я болталась из угла в угол с персональной бутылкой шампанского — время без четверти одиннадцать. И чем я только занималась в этой чёртовой кухне два часа подряд?

Я поговорила только с двумя: Джамалем и Грегом: тридцать лет, татуировка с тарантулом на шее. Показала ему, как пройти в туалет.

Я с трудом ходила прямо. Музыка оглушала и резонировала где-то в грудной клетке. Заметив меня, Джамаль со смехом поднял ладони вверх, схватил меня за руку и завилял бёдрами. Позволив ему утащить меня, я хохотала — он оказался способным танцором, блин.

Я танцевала, танцевала, танцевала… Только в охватившем меня вихре можно было обо всём позабыть: я растворилась среди качающихся и дрыгающихся тел в полумраке, который скрывал лица. Семейная драма, отец, с которым я никогда больше не буду жить под одной крышей, Виктор, который танцевал совсем рядом в объятиях другой. Иногда было трудно справиться со сдавившим мне лёгкие стрессом и сдержать слёзы, но я в этом профессионал: нужно просто танцевать ещё быстрее, ещё бодрее. Джамаль держался рядом: если он и исчезал, через секунду появлялся снова.

Футболка промокла насквозь от пота.

— Погоди, я хочу пить, сейчас вернусь! — промычала я.

Джамаль кивнул.

В истерзанных децибелами ушах свистело. Пробираясь на кухню и стараясь уследить за прыгающим горизонтом, я врезалась в каждую стену по дороге. Неистово присосавшиеся друг к другу тела валялись под ногами.

В холодильнике я нашла бутылку газированной воды — мой оазис. После четвёртого стакана мне полегчало, я развернулась и врезалась в Виктора.

Как он только оторвался от своего центра притяжения, сидевшего на диване?

Упс.

— Как дела, Дебора?

Пошатываясь, он снял свой шарф. Так Адель сможет зарываться в его шею сколько пожелает.

— Супер, а у тебя?

Он наклонился вперёд, приблизил своё лицо к моему и прищурился:

— Где она?