Я твой день в октябре

– Лады! Я заходить в кафушку не буду. Вы уж там сами. Втроем четырёх бухих девчушек обработать – плёвое дело. Ну, пока!

Лёха пожал ему руку, да и помахал уже на бегу. Бежал к родителям, хотя насчет заказа пельменей забыл за разговором. И думалось ему на бегу только одно. Как хорошо, что никогда в жизни своей, уже не такой и короткой, не хотелось ему никем руководить, править и властвовать. А управлять только собой. Причем так, чтобы ни ближним, ни дальним от этого не было вреда, а только удовольствие одно от того, что он, Лёха, свободный, честный, достойный и верный человек. Так хотелось, так мечталось. И, кажется, так оно и было.

21.Глава двадцать первая

В мае, к счастью, всего два глобальных, торжественных, но разрушительных праздника. Первого числа и девятого. И если дню солидарности трудящихся население после демонстрации радо минимум ещё трое суток, выражая её на самых разнообразных, стихийных и хорошо продуманных застольях, после которых дня три противопоказан труд физический и абсолютно нелеп умственный бестолковый напряг. А тут как раз подбегает и священный праздник граждан всего Отечества – день Победы. Он хоть и обходился без парадов с новой военной техникой, без публичной демонстрации нашей могучей военной силы, но эмоционально настолько велик этот день, что отмечали его всегда, всюду, без тормозов и ограничений в еде, питье и общем ликовании. И когда народ, радостно вспоминавший славную победу СССР над проклятым фашизмом, ещё неделю после неугасающей с годами гордости и радости ходил неровно, регулярно похмелялся и насильственно усыплялся алкоголем, то и полноценного трудового народа из себя он представлять был не в силах. Только к середине мая восстанавливалась обыкновенная, насыщенная силой и разумом людским жизнь. И прогресс вновь делал рывок очередной к высоким целям.

Лёха до середины месяца усердно тренировался, сдавал зачёты и экзамены всегда трезвым преподавателям, бегал в изостудию и с музыкальным ансамблем из Дома Учителя ездил по совхозным клубам с неплохой программой. В командировки для газеты можно было начинать ездить примерно после пятнадцатого мая. Когда трактористы уже могли самостоятельно забраться в кабину, и окончательно в баньке выгоняли из недр своих остатки коньяка, водки и самогона директора совхозов, парторги и главные агрономы.

Надежа, милая жена Лёхина, спиртное не употребляла, ликовала в праздники на сухую и успела до двадцатого всё сдать и получить диплом о высшем образовании на два года раньше.

– Ну, вот! – сказал на чаепитии по этому поводу отец Игнат Фёдорович. – Явился-таки первый из младого семейного поколения человек с заслуженным высшим образованием. Я тебе, дочь, желаю не останавливаться на дипломе с отличием, заняться всерьёз наукой и получить все звания и титулы, положенные настоящему учёному.

Аплодисменты искренне подарили Надежде все, кто пил чай. Родители Лёхины, братья, Алексей, радовавшийся за жену больше всех, тесть с тёщей и дочь Злата. Она весело пищала в своем манеже, гремела подвешенными над ней пластмассовыми шариками и игрушками, и все легко догадывались, что она тоже горда мамиными успехами.

Когда часа через три все разошлись, Лёха с женой и дочерью тоже убежали домой.

– Я пока посижу над диссертацией. Черновики буду потихоньку переводить в рабочий вариант, а до конца года мне надо её закончить, – Надя села за свой письменный стол, к которому Лёха не подходил вообще, чтобы случайно не перемешать книжки с тетрадками и разрозненными бумажками. – Сейчас мама придет. Злату искупает, сделает ей развивающий массаж, а потом шторы кухонные, которые вчера постирала, погладит и повесит.

– Так давай я повешу, – сказал Лёха. – Я повыше намного, да и шторы тяжеловаты для женщины.

– Не, не надо. Она сама хочет. Да там и тонкости есть, – жена погладила Лёху по короткой стрижке. – Надо так петельки цеплять, чтобы фалды на шторах красиво смотрелись. Ты не сможешь.

– Ну, тогда давай я в магазин сбегаю, – Алексей Малович обнял жену за талию, после чего она слегка присела, повернулась и из объятий выкрутилась с улыбкой.

– Так покупать же ничего не надо, Леший, – Надя пошла на кухню. – Хлеб Иван Максимович утром привез свежий, колбасы три вида, сыр швейцарский, лосось свежемороженый, баранины три кило и что-то там ещё по мелочам. Сок, конфеты, фрукты…

– Ну, ты же знаешь, что я не ем обкомовский паёк, – сказал Лёха спокойно. – Я не могу просто. Я на всё это не заработал. На лосось, домашнюю колбасу, сырокопченую колбасу бешеной цены, на икру чёрную, блин.

– Ну, тогда сам пойди да выбери в магазине то, что не из обкомовского набора, – Надежда ласково потрепала его за рукав. – Есть-то всё равно надо. Мне вот без разницы – обком папин доставляет продукты или другой кто. Я ем так… Не очень различаю происхождения продуктов. Мне все равно. Есть они – хорошо. Не будет – сама пойду куплю.