Я твой день в октябре

Москва просто показала обоим, что есть другая жизнь. Которую не опекают папы и мамы, которая разнообразна, увлекательна, полезна и вообще непредсказуема. Она намного ярче и притягательнее той, какую до этого имели Надежда и Алексей. Море нового, незнакомого и страстного, оказалось, можно без поддержки переплыть в одиночку. И последняя капля из этого моря другой, независимой жизни, упала ровно между Лёхой и Надеждой. И окончательно разделила их. Жизни в солидной аспирантуре института имени Мориса Тореза я не знаю, но думаю, что она чем-то всё-таки была похожа на бурное и чудесное существование в Высшей Комсомольской школе. Потому я и решил написать главу о ВКШ. Чтобы читателю стало понятней расставание людей, которым раньше не довелось ничем проверить свою любовь на крепость и стойкость. А когда довелось, то и забыли они друг о друге хоть и не полностью, но без желания жить одной жизнью.

А поскольку читатель уже и не ждёт чуда, которое вернёт когда-то любящих Надежу и Алексея друг другу, то и закончим мы эту повесть в оставшихся главах, которые завершат рассказ о ВКШ и вернут Лёху в родной Зарайск, где и начнется его предпоследняя, восьмая кошачья жизнь, полная разочарований и приключений.

29.Глава двадцать девятая

«Нет повести печальнее на свете». Так бы мне хотелось эту свою повесть закончить. Но, блин, такую простую красивую фразу на заре расцвета художественной литературы приватизировал Вильям наш, так сказать, Шекспир. И стырить тихонько и без последствий простейшие эти слова – себе дороже. Поэтому я придумал формулировку абсолютно другую, но с той же смысловой нагрузкой.

«Печальнее нет на свете повести». Нет претензий? Хотя те, кто читал её с начала и добрёл вместе со мной до последней главы – ничего печального могли вообще не засечь. Ну, была любовь. Ну, развалилась. Что-то новое? Прямо-таки оригинальное и неповторимое? Вот тогда надо бы было действительно опечалиться всерьёз и переживать за искорёженные судьбы Лёхи с Надей, если бы любовь бывшую как ветром сдуло, а они всё жили бы семьёй, калеча психику себе, родным и ребёнку. Так что, видимо, придется для верности свернуть сюжет чисто русской поговоркой, у которой вариантов десять минимум, которую народ и к печальному событию лепит

безошибочно, да и к радостному тоже: все, что ни делается – делается к лучшему. Точнее, всё что ни делается – делается правильно.

А почему правильно? Потому, что к великому счастью и великому горю – мы только пыжимся и надуваем важно щёки, когда врём, что мы сами – хозяева своей судьбы и сами ею управляем. Не знаю, что за сила соединяет и разъединяет людей, но точно не любовь, вспыхнувшая и потом пропавшая. Это субстанция эфемерная, непонятная, не имеющая за десятки тысяч лет даже точной формулировки, которую бесполезно пытались вывести и мудрецы и высоколобые учёные. Поэтому просто всплакнём совместно с сочувствующими по развалившемуся счастью Лёхи да Нади и продолжим жить дальше. Хотя, конечно, можно было кому-то одному из них застрелиться и больше не путаться у жизни на светлом её пути.

В общем, в начале июня, за полтора месяца до окончания Школы, Алексей как обычно с переговорного пункта в Перовском районе, где обосновались Вешняки, позвонил домой.

– Алексей, – сказала мама после обязательных расспросов о здоровье и делах домашних да рабочих. – А Надежда двадцать шестого мая домой вернулась. Защитилась. Показывала нам всем диплом об окончании аспирантуры. Всё. Она теперь кандидат наук. Завтра на работу выходит. Она теперь заведующая кафедрой на вашем факультете. Ты хоть проводил её в аэропорт? А то она много так привезла всего. Каждому из нас по подарку скромному, но приятному.

– А она вам что, ничего не говорила? – Лёха аж закашлялся.

– Почему? – мама засмеялась.– Много рассказывала, как вы с ней Москву изучали, как ты заставлял её хоть иногда отдыхать от учёбы, чтобы не переутомилась. Про то, что ты провожал, тяжести нёс, забыла, наверное, сказать. Но предупредила, что ты тоже скоро приедешь. Чувствуешь, сказала, себя хорошо. Экзамены выпускные сдал на четыре и пять, дипломную пишешь. Ждёт тебя, сказала. Давай там поскорее. Соскучились все.

– Да? – удивился Алексей.

– Что – да?! – мама тоже почему-то удивилась.

Лёха растерялся на секунду.

– Ну, что я экзамены сдал? Так нет и не будет у нас экзаменов. И не было в ВКШ их никогда. Тут вступительное и заключительное собеседование. И свою дипломную работу не защищаешь, а просто сдаёшь комиссии. Она её принимает или не принимает. Всё. Как-то вот так у нас.

– Ну, значит она тебя не правильно поняла. Перегрузки же были у неё сумасшедшие. Устала. Переутомилась. Домой прилетела похудевшая, и такая

уставшая. Ужас просто. Но к твоему приезду уже отдохнёт, я думаю.

– Ладно, ма, я больше звонить не буду. В конце июля приеду. Бате привет. – Лёха чмокнул три раза трубку.

– Надежде что передать? – мама тоже послала в трубку несколько поцелуев.

– Не надо ничего, – попросил Алексей с улыбкой. – Я сам ей позвоню. Всё. До встречи!