Я твоя черная птица

— Да ты должен ненавидеть его всеми силами души, а не подпевать рабовладельцам! Кого ты послушал? Какого-то надменного врача, который и нас-то за людей не считает! Или мало тебя били? Мало продавали? Мало называли тупой скотиной, способной только размахивать мечом?!

Конрад молчал, его трясло, но он не двигался с места, чтоб остановить меня, только смотрел не то с бешенством, не то с ужасом. С мокрых волос его на лицо стекали капли воды. Я замолчала.

Леонард, ничего не понимая, крутил головой. Лаиса прижималась ко мне. Веторио под тентом разводил костер.

— Идите сушиться, — позвал он, — а то передеретесь.

Пока сушились, сварили кашу и чай. За это время почти никто не проронил ни слова, только Веторио пел себе под нос свои любимые "Муки любви" и делал вид, что всё в порядке. Всё получалось совсем не так, как я мечтала! Дорога началась со ссор и недомолвок, с обид и ярости.

Мы все были слишком разные. Ничего с этим было не поделать. Впрочем, на четвертый-пятый день болота вытравили из нас эту разницу. Измученные, по пояс пропитанные бурой слякотью и уже не помышляющие сушиться, искусанные кровожадными комарами, продрогшие, еле передвигая ноги и шевеля языком, мы забыли, кто мы и откуда, помнили только, куда идем.

На шестой день, когда под вечер мы выбрались на сухой перешеек для ночевки, я не нашла своей отметки. Когда-то это должно было случиться, и это случилось. Мы заблудились.

Бароны ставили палатку, Лаиса разбирала мешки, Корнелия лежала прямо на земле, не в силах пошевелиться, ей, бедняжке, приходилось труднее всех. Веторио рубил сушняк для костра, благо, на болоте его было полно. Я подошла к нему, чавкая жижей в сапогах, которую не удосужилась еще вылить.

— Мы вышли не туда, — сказала я шепотом.

— Ты запуталась?

— Да. Придется идти назад, представляешь?

— Лучше скажи об этом завтра, — посоветовал он.

Кашу варила Лаиса, я сняла с Леонарда свитер, который он порвал о корягу, чтобы зашить.

— Я начинаю к тебе привыкать, — сказал он, хлопая комаров, которые тут же облепили его голое мускулистое тело.

— Я к тебе тоже, — ответила я.

Его как будто подменили. Он ни разу не пожаловался и не взвыл от возмущения, он деловито шел, подавая руки дамам и не требуя к себе особого внимания. Он почти неделю ничего не пил и питался одной кашей с сухарями или подстреленной уткой. И, по-моему, он был совершенно счастлив. В первый раз в жизни у него появилась цель — дойти до мертвого города, и он шел упрямо и терпеливо, как и все мы.

— Странно, — подумала я, — никогда не угадаешь, что человеку надо! Если бы в детстве Конрад брал его с собой в военные походы или на охоту в дальний лес, если б он занимался побольше своим младшим братом, который завидовал ему настолько, что даже женился на его невесте, может, тогда из Леонарда и не вырос бы такой сластолюбец и лентяй.

Пока не стемнело окончательно, мне пришлось уйти подальше в заросли тростника и снова стать птицей. Я летела очень низко над кронами деревьев, чтоб меня никто не увидел, я искала свою следующую метку. Нашла я ее, когда темнота стала почти непроглядной, и меня уже обкричались хором и поодиночке.

Я вышла к костру и устало прислонилась плечом к Веторио. Он набросил на меня одеяло и обнял. Он рассказывал, как их делают, как с помощью каких-то полей с человека снимается копия, как изготавливают по ней физическое тело, выращивая его в какой-то камере как растение, как их потом соединяют, это тело и эту полевую копию, и, чтобы вдохнуть в них жизнь, подключают специальное излучение… Для меня было так много в этом непонятного, что я задумалась о своем. Поняла я только одно: мы все твари божьи от червяка до слона, а они — нет, и то, что дает нам Бог, они получают от какого-то биогенератора.

— Ты так похож на человека! — удивилась Корнелия.

— И на дьявола! — добавил Леонард, но уже беззлобно, когда ему всё объяснили, он перестал раздражаться, тем более, испытывать суеверный ужас, ему это даже понравилось, как будто он получил новую игрушку.

Только Конрад сидел по-прежнему хмуро и почти ничего не говорил, он мне не нравился совершенно!

Веторио разоткровенничался в этот вечер. Он рассказал про другие цивилизации, которые живут на далеких звездах, про космические расстояния, про историю, которая нас ожидает в ближайшие века… это воспринималось, как занимательная сказка, особенно здесь, у костра на комарином болоте.

— Скажи, — вдруг заинтересовалась я, — а что у вас там, где сейчас наш утес?

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Город.

— Какой?

— Всё тот же. Один большой город.

Через полторы тысячи лет, поняла я, моего утеса не будет. И того, что я охраняю, тоже не будет. Значит, оно не вечно!

— По-моему, там сейчас городской пляж, — заметила Лаиса, — это такое место, где все купаются.

Пляж! Мой трепет перед утесом значительно убавился.

— Идемте спать, — сказал недовольно Конрад, — завтра рано вставать.

— Завтра нам идти обратно, — заявила я, чтоб испортить ему настроение еще больше, мне порядком надоел его хмурый вид, — я ошиблась и увела вас не туда.

— Приятно слышать, — буркнул он и скрылся в палатке.