Я – убийца

Ясное и понятное сообщение. Голос вездесущ. Он контролирует каждый его шаг. И не остановится перед убийством двух четырехлетних девочек, чтобы достичь своей цели. Карина была права: тот, кто действует бесцеремонно и к тому же располагает такими техническими средствами, не должен зависеть от своих информантов. Тогда чего же на самом деле хочет от него киллер?

Штерн задал именно этот вопрос, и в качестве ответа монитор показал новую картинку. Сначала появилась только серая бетонная поверхность — смазанное дерганое изображение, как будто кто-то во время пробежки снимал на камеру асфальтированную дорогу. Качество съемки было очень плохим и крупнозернистым, так что Штерн не смог ничего разобрать, даже когда масштаб изображения изменился и камера развернулась вверх.

— Там позади дверь, — первой сказала Карина. Штерн и Борхерт заметили ее почти в ту же секунду.

— Что это значит? — задал Роберт вопрос в трубку.

Голос лишь рассмеялся:

— Разве не догадываетесь?

— Нет. — Штерн не понимал, к чему все эти любительские видеосъемки.

Размытое изображение кого-то бегущего к закрытой двери. У Штерна не было никаких догадок, пока Борхерт вдруг не застонал:

— Черт, этого не может быть.

Он ударил себя кулаком по лысой голове.

— Что, что случилось?

— Анди?

Штерн и Карина закричали наперебой, но Борхерт, казалось, их не замечал. Он выдвинул верхний ящик стола, потом другой. Наконец нашел то, что искал, — девятимиллиметровый пистолет.

— Что это за дверь?! — так громко крикнул Штерн, что Симон, сидящий на диване, зажал уши руками.

Борхерт не ответил. Только указал на красную кнопку на письменном столе, рядом с компьютером. Кнопка мигала.

— Вход для персонала, — прохрипел Борхерт и ткнул в экран. — Кто-то только что позвонил в дверь.

6

«Любовь — это…»

Просто открытка. И ничего больше.

Когда они распахнули дверь, и Борхерт — в руке снятый с предохранителя пистолет — выскочил наружу, Штерн был уверен, что станет беспомощным свидетелем убийства.

— Он не один. Тебя убьют. Ты погибнешь, если пойдешь туда.

В ответ на предупреждения Борхерт одарил его таким взглядом, что Штерн засомневался во вменяемости своего бывшего манданта. Анди выглядел так, словно сейчас им руководили только самые низменные инстинкты.

Но снаружи не оказалось никого, с кем Борхерт мог бы вступить в схватку. Ничего, кроме оранжево-розовой заламинированной поздравительной открытки формата А4.

Штерн поднял конверт с коврика, в то время как Борхерт снимал накопившуюся агрессию криком:

— Иди сюда! Говнюк! Трус! Я тебя размажу…

Его ругань доносилась через задний двор до самого леса, где, видимо, и скрылся посыльный.

«Любовь — это… — Штерн раскрыл открытку, — когда друг другу можно обо всем рассказать», — гласил незатейливый печатный текст. Под ним от руки было написано печатными буквами: «ЧТО НОВОГО?»

— Ну как, вам понравился мой небольшой знак внимания?

Все время, пока они бежали вниз к входу для персонала, Штерн не отнимал телефон от уха, чтобы не упустить ни одного слова Голоса. Теперь тот снова заговорил с ним.

— К чему весь этот спектакль? — с отвращением выплевывал Штерн слова в трубку. Только теперь он заметил, насколько заразительна оказалась вспышка гнева Борхерта. Наверное, не лучшая идея кричать на своего потенциального убийцу. А может, ему все равно уже нечего терять. — Вы просто больной.

— Ну, это как взглянуть.

Несмотря на искажение, низкий голос казался таким же пронзительным, как басы на рок-концерте.

— Первый день вашего ультиматума подошел к концу. Меня интересует, что вам уже удалось выяснить.

В трубке помимо голоса послышался далекий гудок грузовика.

— Почему вы меня спрашиваете? Вы и так уже все знаете. Мужчина в холодильнике. Голова ребенка на кладбище. Господи, вы даже сами там находитесь! Что еще я должен вам рассказать?

— Что-нибудь, что приведет меня к убийце Гаральда Цукера и Самюэля Пробтесцки. Подумайте. Что еще рассказал вам сегодня мальчик?

— Не много. — Штерн сглотнул.

Он столько говорил сегодня, что даже охрип. Конечно, он мог и простудиться в такую мерзкую погоду.

— Сам не знаю, что и думать, — нерешительно начал он. — Симон сказал, что еще не закончил. Он снова хочет убивать.

Пауза. Впервые у Штерна было ощущение, что он на шаг впереди собеседника, хотя сам не знал, на каком вообще игровом поле они перемещаются.

— Дайте ему трубку.

— Мальчику?

— Да, я хочу с ним поговорить.

Штерн поднял глаза. Он совсем не смотрел, куда шел за Кариной и Борхертом во время телефонного разговора. Сейчас они снова стояли на первом этаже, на краю танцплощадки. Айпод Симона замолчал, но сладковатый запах сухого льда все еще висел в воздухе — а помещение и без того скоро задымят три тысячи гостей.

— Не получится. — Штерн посмотрел в сторону Симона. Мальчик устроился у бара с шампанским и крутился на кожаном табурете.

— Это была не просьба. — С каждым словом голос звучал все настойчивее. — Позовите мальчика к телефону. Я хочу с ним поговорить. Немедленно! Или еще раз показать вам видео с близнецами? Вы ведь не хотите, чтобы девочки закончили как Тифензее?