Я – убийца

Было только полдевятого, но в такой день, как сегодня — когда город переполняли туристы, — малолетние жертвы уже с самого утра поджидали клиентов. И чаще всего это были не бродяги или асоциальные типы, которые на последние деньги хотели купить себе девочку, а состоятельные бизнесмены и отцы семейств, которые наслаждались властью и требовали неописуемые вещи от полудетей лишь потому, что те из-за ломки не могли ясно мыслить.

— Как-то раз мне предложили защищать в суде педераста, — рассказывал Штерн, подыскивая место для парковки. — Этот мужчина хотел основать в Германии партию педофилов с политической целью легализовать секс с детьми от двенадцати лет. Даже в порнофильмах должны были бы играть малолетние.

— Это первоапрельская шутка?

— К сожалению, нет.

Штерн включил поворотник и зарулил на свободное парковочное место. Молодая девушка в рваных джинсах и зеленой куртке-бомбере спрыгнула с электрораспределительной будки и направилась к ним.

— Прежде чем отказать манданту и послать парня ко всем чертям, я узнал, где он ошивается по выходным.

— Дай угадаю.

— Именно. Здесь можно найти все. Наркотики, оружие, наемных убийц, малолетних проституток…

— И младенцев.

Штерн припарковал машину, и Борхерт открыл дверцу. Он прошипел что-то проститутке в куртке-бомбере, в ответ та показала ему средний палец и пошла назад, к электробудке.

— Уже встречались клиенты, которым какая-нибудь проститутка-наркоманка приносила в машину своего новорожденного, — подтвердил Штерн, который тоже вышел из автомобиля. — Признаюсь, происходило все не здесь, а на границе с Чехией, но это все только упрощает.

— Почему?

— Даже в Берлине продажа младенца — что-то особенное. Если слухи дошли до Симона, то и в этой среде знают. Нам просто нужно постучаться в правильную дверь. Может, за ней стоит тот, кто сможет дать нам информацию.

— И с какой двери хочешь начать?

— А вот с этой. — Штерн указал на открытый подъезд дома на противоположной стороне улицы.

На грязной световой рекламе, которая вряд ли светилась в темноте хоть одной работающей лампочкой, большими черными буквами было написано «Пицца у Якоба».

— Это должно быть на заднем дворе. Личный звонок. Сразу на второй этаж, направо.

— Нелегальный бордель. Я в курсе. — Борхерт ударил себя по мясистому затылку, как будто его только что укусил комар. На самом деле его просто щекотали капли пота, стекающие по голове. — Не смотри так. Ты знаешь, какими фильмами я раньше зарабатывал деньги. Тут хочешь не хочешь познакомишься с этой тусовкой.

— Ну, тогда ты знаешь, почему я нуждаюсь в тебе. Надеюсь, у тебя есть с собой другое оружие помимо собственного тела.

— Да. — Борхерт показал ручку девятимиллиметрового пистолета, лежавшего у него в кармане спортивного костюма. — Но мы все равно туда не пойдем.

— Почему?

— Потому что у меня есть идея получше.

— Какая же?

— Вон там.

Штерн посмотрел на большой продуктовый магазин на углу улицы, в сторону которого направился его спутник.

— А, конечно! — язвительно крикнул Роберт ему вслед. — Совсем забыл. Здесь торгуют детьми даже в супермаркете.

Борхерт остановился на разделительной полосе и обернулся:

— Да. Действительно торгуют.

Выражение его лица, осанка и, прежде всего, тон голоса говорили Штерну одно: Борхерт не шутил.

2

Уже в четвертом магазине они нашли то, что искали. Первый супермаркет был закрыт, хотя новый закон о времени работы магазинов разрешал торговать и в воскресенье, тем более когда в столице проходит крупное спортивное мероприятие. Второй продуктовый магазин был открыт для покупателей, но здесь не предлагалось ничего необычного: уроки игры на пианино и изучение испанского языка в маленьких группах, свободное место в машине до Парижа и клетка для кроликов с самовывозом. В магазине бытовой химии напротив доску объявлений занимали аренда меблированных квартир, два холодильника на продажу и репетиторство. Борхерт насторожился, увидев одно объявление: цветная фотография подержанной детской коляски, которую продавали за тридцать девять евро. Он оторвал по перфорированной линии один из десяти листков с номером телефона, недовольно хмыкнул, увидев код города, и они пошли дальше.

По дороге к последнему магазину, самому большому и современному супермаркету в районе, их обругал какой-то фанат «Герты» из проезжающей мимо машины.

Штерн тоже переоделся и поменял свой сшитый на заказ костюм на футболку вратаря с длинными рукавами. Как и у Борхерта, его лицо скрывала глупейшая шапка в виде футбольного мяча, в которой он чувствовал себя гвоздем ярмарочной программы.

«Даже пластиковый пенис у меня на голове не так бросался бы в глаза», — подумал Штерн, когда на него уставилась одна престарелая дама, которая как раз складывала покупки в холщовую сумку.

— Я никогда не слышал об этом методе, Борхерт.

— Потому-то он и работает.

Они стояли рядом с мусорными контейнерами, куда можно было выбросить упаковку от приобретенных товаров и старые батарейки. Прямо над ними — снова одна из типичных досок объявлений с лесом маленьких записочек.

— Я думал, сейчас для этого пользуются Интернетом.