Я – убийца

— Им тоже. Но в первую очередь — если хочешь купить фотографии, видео или поношенные трусики.

Штерн поморщился. По своему опыту защитника в уголовных процессах он знал, что государственные службы бесконечно отстают от профессиональных компьютерных специалистов детской порноиндустрии. Не существует ни международного специального подразделения, ни штатных компьютерных фриков, которые отслеживали бы веб-сайты, телеконференции или форумы. Некоторые отделения полиции рады тому, что у них вообще есть подключение к высокоскоростному Интернету. А если даже и проводится рейд, то законы не позволяют арестовать извращенцев.

Только на прошлой неделе было обнаружено множество педофилов, после того как службы выявили десятки тысяч кредитных операций в Интернете. Но отслеживание платежных операций нарушало закон о защите данных. Таким образом, полученные доказательства оказались бесполезными. «Бестселлером» на изъятых жестких дисках было фото новорожденного с пенсионером. Те, кто наслаждались невообразимыми мучениями младенца, в этот момент, вероятно, опять-таки сидели в каком-нибудь интернет-кафе.

— Интернет стал слишком опасным для реальных встреч, — объяснил Борхерт и приподнял цветную фотографию мотоцикла, под которой скрывалась маленькая картотечная карточка.

— Почему?

— В настоящее время проводится эксперимент. Полицейские подключаются к подозрительному чату и выдают себя за маленькую девочку. Если извращенец клюнет, они договариваются с ним о встрече. Подонок приходит, ожидая увидеть шестиклассницу со скобкой на зубах, а вместо этого на него надевают наручники.

— Хорошая идея.

— Да. Настолько хорошая, что педофилы сейчас придумывают новые ходы. Например, вот это. — Борхерт сорвал с доски голубой листок размера А5.

— «Ищу: ночлег как на картинке», — вслух прочитал Штерн. На маленьком фото ниже, вырезанном из каталога «Товары почтой», была изображена деревянная кровать, модель «Счастливое детство», на которой лежал маленький мальчик и улыбался в камеру. Под картинкой подпись нейтральным шрифтом лазерного принтера:

«Кровать для ребенка от 6 до 12 лет

Удобная, чистая и с дост.».

Штерна стало подташнивать.

— Я в это не верю.

Борхерт поднял брови:

— Положа руку на сердце — когда ты в последний раз прикреплял объявление на информационную доску супермаркета?

— Еще никогда.

— А скольких ты знаешь людей, которые уже откликались на такие объявления?

— Никого.

— И все равно доски полны таких листков, верно?

— Ты ведь не хочешь сказать, что…

— Именно. Отчасти это рынок контактов для больных и сумасшедших нашего города.

— Я не могу в это поверить, — повторил Штерн.

— Тогда посмотри сюда. Ты когда-нибудь видел такой длинный телефонный номер?

— Хм. Странно.

— В самом деле. И я ручаюсь, мы попадем на какого-нибудь ливанца, владельца предоплаченной карты, или кого-то в таком роде. Одноразовый телефон. Никакого шанса выйти на чье-нибудь имя. А это, — Анди указал на подпись под картинкой, — однозначно сленг педофилов. «Удобный» означает «с согласия родителей». А «чистый» — «по возможности девственница или с тестом на СПИД». И они хотят «с дост.», то есть с доставкой на дом.

— Ты уверен? — Штерн задавался вопросом, подойдет ли к его образу футбольного болельщика, если его стошнит в ближайший контейнер для макулатуры.

— Нет. Но мы это сейчас выясним.

Борхерт вытащил из кармана сотовый телефон, которого Штерн еще никогда у него не видел, и набрал восемнадцатизначный номер.

3

— Да, алло?

Уже оба первых слова разрушили ожидания Штерна. Он рассчитывал услышать пожилого мужчину, запущенность которого угадывалась бы уже по голосу. Кого-то одетого в майку в рубчик, кто зачесывает жирные волосы на лоб и пялится во время разговора на свои ногти на ногах, пораженные грибком. Вместо этого на другом конце раздался звонкий дружелюбный женский голос.

— Э-э-э… ну, я… — Роберт начал запинаться. Борхерт просто передал ему телефон, когда в трубке прозвучал первый гудок. И теперь Штерн не знал, что говорить. — Извините, наверное, я ошибся номером.

— Вы звоните по поводу объявления? — спросила безымянная женщина. Она говорила вежливо, грамотно, без намека на берлинский акцент.

— Э-э-э… да.

— Мне очень жаль, моего мужа сейчас нет.

— Ясно.

Они вышли из супермаркета и были уже на пути к машине. Штерн должен был концентрироваться на каждом слове, чтобы разобрать женский голос на фоне уличного шума Потсдамерштрассе и треска в трубке, вызванного плохой связью.

— Но у вас есть то, что мы ищем?

— Возможно.

— Сколько лет?

— Десять, — ответил Штерн и подумал о Симоне.

— Подойдет. Но вы знаете, что мы ищем кровать для мальчика.

— Да. Я прочитал.

— Хорошо. Когда сможете ее привезти?

— В любое время. Даже сегодня.

Они снова прошли мимо электрораспределительной будки, на которой проститутка поджидала клиентов. Худой девушки не было видно, она, наверное, уже сидела на пассажирском сиденье машины в каком-нибудь переулке.

— Хорошо. Тогда предлагаю встретиться в четыре, чтобы обсудить договор. Вы знаете «Мадисон» на Мексикоплац?