Я убью за место в раю

Егор слушал и не понимал ни слова. Латынь, которую мама заставляла учить, когда они были заперты в огромной консервной банке Ангара, давно уже вся выветрилась из его головы. И вообще, было ощущение, что за последние несколько дней, оттуда выветрилось все, что когда-то попадало. Мыслей не было и, слушая подвывания Брока, он мысленно уплыл в лес, где от него прихрамывая, удалялась одинокая женская фигура. И она растворяется в темноте, не оглядываясь. А ему нужно встать и идти в другую сторону. А кругом ягоды вороники. Все ими усыпано, словно черный жемчуг с нитки рассыпался. И он пытается дотянуться губами до ягод и нет сил. А так хочется пить. Темнота упала на сознание.

Резко выдохнул и закашлялся. В груди болело. Руки саднило, в боку пекло горячими углями, словно все еще торчал клинок и медленно поворачивался. Он открыл глаза и бинтами на правой кисти вытер выступившие от кашля слезы. Краем глаза заметил фигуру, что сидела рядом на стуле среди кустов можжевельника, кривых березок и молчала. Сфокусировавшись, понял, что это Майор.

— Очухался, Егор? — Нарочито грубо спросил Артур Степанович.

— Не уверен, но судя по боли почти во всех органах этого дурацкого тела, я все еще жив.

— Прекрасно. Собственно, пришел узнать, как все прошло с этой… Еленой. Не совсем гладко, как я понял.

— Нет. Все прошло как надо. Кира только испортила все. Но, она запаниковала. Не поняла, что нужно терпеть. Не верила она мне. Не знала меня. Выжила?

— Кира нет. Девочка будет жить. Пара шрамиков на лице зарастут и даже видно не будет. Она точно уже не вернется, Егор?

— Точно.

— Вот и ладненько. Десять жизней на ее счету. Надеюсь, в аду ей зачтется, — выздоравливай, — сухо сказал он и встал.

— Артур Степанович, только за этим приходил?

— Ну да.

— Тогда хочу попросить тебя кое о чем. Парнишка тут есть один, Влад. Живет в общаге с матерью. У него трагедия случилась, он в Машу Фролову был влюблен. Сможешь взять его на воспитание к себе? Лучше чем у тебя помочь пацану в такой тяжелый период ни у кого не получится. А потом я его к себе в помощники возьму. А то глупостей парень наделает. А если он любить так сильно может, значит не совсем конченый человек. Надо спасти парня.

Майор слушал, стоя к нему спиной. Прямой как палка, без эмоций и чувств. Железный Майор.

— Хорошо, Егор. Присмотрю за парнем. Сейчас найду его в школе и переговорю. Влад, говоришь?

— Да, Артур Степанович. Думаю, ты знаешь, что ему сказать. Я помню, что ты мне говорил. Ведь ты меня и спас тогда…

Майор странно сделал плечами и вышел из лазарета. Дверь аккуратно прикрылась. Свет словно отключили.

Не успел Егор через силу вдохнуть и выдохнуть, как дверь снова открылась.

— Я так поняла, что ты в порядке, — Тина входила в лазарет, продолжая выглядывать за дверь в коридор тоннеля, — ты чего с Артуром Степановичем сделал? Опять нагрубил старику?

— Да, я иду на поправку. Спасибо что спросила. И рука страшно болит, но не переживай, я в надежных… Клять. Тина, тебе чего?

— От тебя тут все в слезах выскакивают? Меня это же ждет?

— А кто в слезах?

— Майор отсюда выскочил и мимо меня по коридору пробежал, а мокрые глаза кулаком трет. Довел старика? Он же любит тебя, а ты как помесь бобра и выхухоли себя ведешь?

— Помнишь наши шуточки про выхухоль? Получается, я бобрухоль?

— Если не хуже. Ты чего творил, скотина? Зачем себя так уродуешь? О чем думал сволочь ты. Меня бросить хотел? Куда я годна без тебя, сука! Вставай! Вставай, Егор!

Тина бросилась ему на шею и залилась слезами.