Я убью за место в раю

Она подскочила к нему и, не снимая перепачканных в перегное перчаток, бросилась обниматься. Димкина жена была мелкая, юркая, с остреньким носиком, светленькими глазками и коротенькими волосиками. Пришлось кратенько рассказать про волчью стаю и новеньких. Успокоить, расспросить про урожай, рассказать про здоровье. Больше тарахтела Лиза, перебивая, расспрашивая и рассказывая одновременно. Раньше они дружили парами, виделись каждый день, ходили в гости. Да вот уж четыре года как он не мог нормально общаться со старыми друзьями. Внутри все напрягалось, но он изо всех сил старался показывать дружелюбие. Отнекался от просьб зайти внутрь и посмотреть на ее работу. Теребил седую бороду. Слушал трескотню. Понял, что ужасно соскучился по ее звонкому голоску. Дернула боль в правом боку. Там начал разогреваться камень с острыми как бритва краями. Помявшись, попросил клубники. Лиза радостно вскинулась и побежала внутрь теплицы. Пока он стоял около дверей, к нему два раза подлетала пчела и пыталась сесть на руку. Он сдувал ее, опасаясь, что опять ужалит. Со страхом почувствовал на правом запястье под рукавом тулупа шевеление и вмазал левой ладонью себе по руке. Легкая вибрация продолжилась, и он с удивлением обнаружил смарт-часы и тупо выставился на них. Циферблат горел красным, показывая завышенное давление 110 на 157 и пульс под 140. Совсем забыл про эту диковину!

Наконец Лиза вышла и стала всовывать ему в руки несколько корявеньких морковин и мелких луковиц. Пришлось распихать по карманам. Ну как отказаться? Старую дырявую кастрюльку с тремя десятками здоровенных красных ягод взял в обе руки. Лиза снова бросилась обниматься и целоваться.

— Ну, ты совсем Егор оброс и одичал. Давайте все встретимся в «Баре» как откроют? Посидим, как раньше — я, ты, Димка и Тина. Я так соскучилась по нашим разговорам. Тебе бы подстричься. Такой худой стал. Ну что это за бородища белая, как у старика! Ведь не было бороды! Бледный весь как якутская барышня. Обязательно потуши морковки себе, не ешь сырую. Тебе вредно. Скажу Димке, чтобы сегодня тебе дал свежей оленины. А то, если стая надолго, то свежатины не будет месяц. Помню, как лет шесть назад нас обложили те медведи больные! Помнишь? Мы тогда…

И так минут пятнадцать пришлось стоять, потеть, улыбаться и отмахиваться от приглашений, пчел и поцелуев. Наконец он справился, причем вполне достойно, как он сам посчитал, и вышел из теплицы. Присел прямо на пороге на корточки, скрючившись от боли. По лицу потекло, стены ходили ходуном перед глазами. Рейма нарисовался в поле зрения, лицо встревоженное, что-то говорит. Клять мою эту жизнь. В каком же я отчаянии сейчас. Как же мне больно!

Больше всего не хотелось сейчас идти в детский сад. Смотреть на детей. Встал и сунул кастрюльку Рейме в руки. Пусть таскает. Собрался с мыслями и, вспомнив про пилюлю, достал из кармана баночку, кинул одну в горло. В боку пекло. Протопали до дверей, и пришлось самому ворочать тяжеленную махину гермодвери.

— Никого не пускай. Кто внутри из ваших знаешь?

— Та-ак Буга и стоит. Как поставили. Не снима-аэ. ли его ещо.

— Пару ягод можешь съесть, — кивнул Шериф финну на кастрюльку, — но не больше. Это для дела. Сторожи. И не кури ты эту дрянь!

Внутри школы в коридоре его встретил Буга. Поделились информацией. Еще раз описал черноволосую, ее повадки, взгляд, как двигалась. Буга кивал головой, запоминал, делал выводы. Старый боец. Сразу представил себе всю картину так, словно сам все видел. Наконец Шериф решился и прошел в ясли. Тут было шумно и весело. Младшие детки играли в каких-то пиратов и рексов, бегали по комнате. Самые мелкие копошились в углу в небольшом огороженном загончике. Он высмотрел среди мамашек и воспитателей новеньких. Рыжая сверкала глазами, щеки румяные, вся светится как мытая морковка. И, правда, похожа на конопатую морковку. Совсем еще ребенок. Носик пуговкой, веснушки по всей мордахе. Баба Даша руководила процессами не вставая из своего кресла. Ноги опять отекли, если судить по компрессам. Шериф отозвал в сторонку новеньких женщин. Познакомились. Глаза еще делают испуганные, но уже видно, что отлегает страх. Столько детей они не ожидали увидеть. К вечеру как получат новую одежду, отмоются в душевой горячей водой с мылом, усядутся на кровати — совсем успокоятся. Утром уже будут новыми людьми. Отдохнут и через день пойдут работать.