Я убью за место в раю

По дороге они заскочили в лазарет и оставили на тумбочке возле кровати Эллы и Брока несколько ягод клубники. Олаф вместо тарелок дал для этих целей стальные стерилизаторы стеклянных шприцев. Шериф заставил и парня съесть одну ягоду. Не жалко для хорошего человека. Он немного постоял над Эллой и вышел из лазарета. Нужно доложить обо всем Президенту. Хотя он и без него все знает. Но субординацию надо соблюдать. Служба есть служба.

Рейма снова подпирал стену с кастрюлькой в руках около президентских покоев, а Шериф полчаса проторчал у Президента, подробно докладывая ему о ходе своего расследования. Заодно выпил несколько раз «на полпальца» старого виски. Конечно, это были нифига не «полпальца», а каждый раз на два, а то и на три. Сам Павел Макарович под вечер трудного дня уже хорошо набрался, но соображал по-прежнему неплохо. Докладом остался доволен, критиковал по делу. Минут десять рассуждали о реформе входа-выхода собирателей из ворот. Тут действительно нужно было что-то менять. Полагаться на одного человека даже с хорошей памятью было больше нельзя. Одно дело раньше выпускали по десять человек на работы, а сейчас уже почти под сотню, так еще и новенькие постоянно. Решили Наталью не наказывать и дать возможность исправиться. Заодно выбил для нее и троих своих сотрудников новое обмундирование со склада. А то стыдно, что новоприбывших встречают такие чумички в драных пальто и покоцанных ботинках.

Из комнаты Президента Шериф вышел с чувством выполненного долга и слегка пьяный. Рейма вида не подал, что прекрасно чувствует аромат вискаря от начальника. Еще бы он намекнул на что, щенок. Получил бы тогда еще пару грязных работ в послужной список.

Они вышли к воротам Ангара, когда здорово стемнело. Было тепло и Шерифу стало снова жарко. Боль в боку ушла, и было легко. Словно все плохое прошло, а впереди только хорошее. Внезапно сообразил, что не показал Президенту смарт-часы. Вот клять! Накрапывал мелкий дождик. Фоном к покрапыванию дождя был слышен тоскливый вой и скулеж за стеной. Но не громкий, словно те волки, которым позволялось изливать ночную тоску, специально уходили подальше от Поселения. Перед воротами сидели на стульях два человека. Один из них был Коля Снайпер, второго в темноте Шериф не разглядел. Коля жестким голосом стопорнул проходящих мимо, и пока не убедился — кто перед ним, не опустил ствол Веры вниз. Он вообще не спит что ли? Рейма коротко переговорил со вторым парнем на посту, и они потопали в сторону Офиса. Шерифа раскачивало.

Резко вякнула рация на боку, и луч прожектора прорезал темень, выхватив на доли секунд из черноты низкие строения вагончиков, кучи битого бетона и торчащей как рога диких животных, ржавой арматуры. Свет ушел в сторону Северных ворот.

— И куда мы с тобой топаем, а? Рейма?

— Я та-ащу са вами эту тура-а-ацкую каструльку и бесропо-отно фыполя-яю все прикасы.

— А я втупил чей-то. Как лосось на пляже. Разворот и идем к кузне. Поищем там человечка одного. За мной, шагом марш. Зыркай по сторонам. Я расслабился что-то.

— Я саметил, — грустно сказал Рейма и слегка подставил Шерифу плечо, когда он разворачивался на месте по слишком крутой траектории. Шериф оперся на молодого парня и встряхнул головой.

И что это со мной. Совсем окосел. Раньше такого не припомню. Вроде мозги работают, а все остальное как ватное. Таблетки может? Я ж таблетку сожрал, а потом вискарем ее запивал! Наверное, нельзя их мешать вместе. А неплохо, кстати. В следующий раз надо так дома закоктелить и спать завалиться. Может, тогда без кошмаров обойдусь. Где это мы? Не опозориться еще раз перед сопляком. Долбаная темнотища. А вот контейнер с кабелем и там должны быть дальше бочки. Вот они. Тут мыловарня. Воняет. Значит до кузни еще метров сорок. Рейма молодец, сучий сын. Наградить его надо. Ну, потом.

Шериф перепрыгнул небольшой разлом в выходившем наружу гранитном массиве скалы и, начав приходить в себя, остановился.

— Стой тут, Рейма, — прошептал он, — паренек уж больно пугливый.

— Вы про Проныру? Тум-мает-те он тут?

— Отставить делать правильные выводы из наблюдений. Ты ничего не понял. Понял?

— Та-ак точно ком-мантир! Я ничеко-о не понял.

— Заткнись. Дай сюда кастрюлю.

Он начал красться мимо вагончика, в котором кузнецы складывали свой инструмент, мимо большой печи с горном и мехами. Ткнулся животом в большую наковальню и чертыхнулся. Алкоголь начал выветриваться и его заменяло тревожное чувство опасности. Словно на него снова кто-то смотрел в темноте. И видел всего полностью, как при свете прожектора. Злобно смотрит. Расчетливо. Он обернулся и вытер ладонью капли теплой воды на лице, дернул себя за свалявшуюся мокрую бороду.

— Михаил, — еле слышно проговорил он, — Михаил, это я, Шериф. Разговор есть, выходи.