Я уезжаю!

Это единственное, что приходит мне в голову, поскольку мы уже побывали в бутиках шоколада, которых хватит на целую жизнь, поели вафель, слопали по порции картофеля фри и посмотрели знаменитую скульптуру Писающего мальчика. Список главных брюссельских достопримечательностей с каждой минутой становится все меньше.

– Почему бы и нет, мне нравился Тинтин, – говорит она.

На самом деле сама я никогда не читала комиксы про Тинтина. Но мне знакома эта серия и стиль ее рисования. А еще сегодня утром я прочитала про него статью в Википедии, чтобы можно было обсуждать эту тему со знанием дела. Однако меня немного огорчает то, что моя мама больше, чем я, осведомлена в каком-то вопросе, относящемся к искусству.

Следующие пятнадцать минут мы идем молча – точнее, чуть ли не катимся после такого количества жареной пищи. Нам даже не приходится сверяться с картой, когда мы наконец находим музей. Целую стену здания занимает изображение Тинтина, его знаменитое круглое лицо и желтые волосы. Я чувствую себя уже лучше от одной только мысли о походе в музей, посвященный комиксам.

– Закрыто, – читает мама висящую на двери табличку. – Сегодня он закрыт. А завтра работает.

– Завтра у нас поездка в Гент! – практически кричу я.

– Ладно, – с запинкой произносит она. – Но не я же составляла расписание.

– ЗНАЮ! – кричу я в ответ.

Я злюсь на себя. Злюсь на то, что не спланировала, чем мы будем заниматься в Брюсселе; не проверила часы работы музеев, которые хотела посетить; извела себя, рисуя Ратушу, даже не поняв, что та кривая. Но больше всего злюсь на то, что это моя единственная возможность устроить европейское приключение, а мы с мамой портим его на каждом шагу.

– Ну что ж, – решительно произносит она. – Что еще ты хотела тут посмотреть? Чем бы занялась, будь ты одна?

– Не знаю. – Я просматриваю список туристических достопримечательностей: военный музей, финансовый музей, пивной тур – одним словом, ничего, что бы меня заинтересовало. – Похоже, в этом городе вообще нечего делать.

В итоге мы возвращаемся в отель: снова минуем «Макдоналдсы», лотки с морепродуктами, дешевые обувные магазины и переходим через грязную реку. Остаток дня мы проводим за ноутбуками, пользуясь благами бесплатного вай-фая и взаимным решением не разговаривать. Хотя атмосфера лучше, чем в Париже. Она менее враждебная. На самом деле мы с мамой неожиданно стали своего рода командой – союзниками, объединившимися перед лицом ужасного города Брюсселя. Враг моего врага и все такое.

Уже вечером меня внезапно охватывает паранойя: Лена, получив письмо, могла открыть его вместе с Ником, и теперь они читают его и смеются надо мной. Мысль безумная, даже бредовая, но она продолжает крутиться у меня в голове как в каком-то извращенном кошмаре.

Помню, на уроке английского нам рассказывали о Каролине Лэм, которая до безумия влюбилась в лорда Байрона, а после сошла от любви с ума, когда он разорвал их отношения. Она писала ему длинные любовные письма, даже вкладывала локон своих волос и то же самое просила у него в ответ. Но лорд Байрон, как истинный грубиян, в это время встречался с другой, читал с ней письма бедняжки Каролины и смеялся. А дошло все до того, что он прислал в ответ лобковые волосы своей новой подружки, сделав вид, что они с его головы, поскольку цвет и текстура были очень похожи. И это самое страшное и душераздирающее, что я могу себе представить. (Кстати, о лобковых волосах на уроке нам не рассказывали, я уже потом прочитала об этом в сети.) Нет, дело не в том, что я до сих пор влюблена в Ника, – это явно не так и явно никогда таким не было. Но почему-то мне кажется, что сейчас у нас с Каролиной Лэм много общего.

Конечно же, маме я ничего не говорю, потому что она совершенно не смыслит в парнях, подругах и английских поэтах эпохи романтизма. Мы просто ведем себя как вежливые соседи по комнате, и меня это устраивает.

Глава 11

– ВАМ НУЖНЫ БИЛЕТЫ.

Сидящая за стойкой сотрудница туристической компании, с прической в виде улья, как у домохозяйки из комикса «Дальняя сторона»[8], едва взглянув на нас, продолжает очень медленно что-то печатать. Старее женщины с накладными ногтями мне не доводилось видеть.

– У нас есть билеты! – Я снова демонстрирую ей экран своего телефона. – Видите? Полученное по почте подтверждение, чек и билеты.

Дамочка из «Дальней стороны» бросает взгляд на мой телефон и тут же возвращается к своему более увлекательному экрану компьютера.

– Ваши билеты должны быть распечатаны.

Тут вмешивается мама:

– Нигде не написано, что билеты нужно распечатывать.

Женщина тяжко вздыхает, словно Атлант, и морщинистой рукой вырывает у меня телефон. Нам понадобилось сорок минут, чтобы найти офис «Бельгийского приключения», запрятавшийся в самом дальнем районе города, на улице, даже не отмеченной на карте. В электронном письме сообщалось, что ровно в восемь утра здесь собирается наша группа.

– М-м-м, – бормочет она. – А сегодня нет этой экскурсии.

Решив взять ситуацию под контроль, мама встает передо мной живым щитом.